Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время - читать онлайн книгу. Автор: Семен Резник cтр.№ 133

Караван выступает дальше на север. Путь идет такими же тропами, то между посевами, то в дремучем тропическом лесу, то среди причудливых скал. Все так же прорезают тропу глубокие каньоны. Начинается сезон малых дождей. Но дожди идут по ночам. Губчатая почва быстро впитывает влагу, и с первыми лучами солнца можно выступать. Впереди провинция Тигре – древнее Аксумское царство. Здесь встречаются старинные обелиски из серого гранита, с непрочтенными надписями.

«Для Эфиопии <…> это удивительные сооружения, свидетели напряженной воли, которой так мало в стране. Когда-то, очевидно, и здесь энтузиазм или фанатизм объединял массу и увлек ее даже на строительство прекрасных обелисков. Чтобы поставить их, высечь, надо было много концентрированной энергии. Эта концентрация имела место. <…> Аксум свидетель прошлой напряженности интеллекта, воли в этой стране, где так мало и того, и другого» ^[368].

Вот и город Аксум, довольно большой по масштабам Эфиопии. Он стоит среди гор, со всех сторон окружен глубоким рвом. Особое внимание путешественника привлекают четыре больших обелиска, дворец, полуразрушенная городская стена – всё это было воздвигнуто еще римлянами.

«Итак, пожалуй, самый реальный свидетель былой напряженности жизни – Аксумские каменные монолиты. Они действительно производят впечатление. В этой убогой стране, где всё в разброде, где один рас не зависит от другого, где начальство плохо иногда отличается от начальника разбойной шайки, – в ней когда-то была воля и напряженность. Она обратила страну в христианство, что, бесспорно, было большим культурным делом. В этой стране, технически стоящей бесспорно ниже Афганистана, чувствуются элементы культуры. В приветствии друг друга, в братском отношении, в приветливости друг к другу. Два погонщика мулов при встрече обнимаются и расходятся. Часами видишь двух парней, держащих друг друга за руки. Гостеприимство, где нет боязни. Народ боязлив вообще, замучен, но когда он не боится, он без конца добр и обычно бескорыстен» ^[369].

Но с точки зрения главной цели экспедиции Аксумское царство представляло мало интереса. Почвы здесь бедные, каменистые, земледелия почти нет. Лишь случайно в 20 километрах от Аксума Вавилов набрел на базар, где было много пшеницы, ячменя, тэффа, бобов, гороха, чечевицы. Он закупил образцы семян, но по виду они мало отличались от тех форм, что уже были собраны. Расплачивался красным перцем. Продавцы были неприветливы, чувствовалось, что они боятся иметь дело с европейцем.

6.

Еще по пути в Аксум Вавилов сделал открытие, которое сам назвал первоклассным. Безостая твердая пшеница – давняя мечта земледельцев! Десятки лет стремились вывести ее в разных странах селекционеры. Скрещивали твердую с безостой мягкой. Но скрещивания удавались редко и с великим трудом; если в редких случаях удавалось получить безостое потомство, то нежизнеспособное, с низкой продуктивностью. А здесь природа сама создала твердую безостую пшеницу! Как и должно было быть по закону гомологических рядов. Вот они, безостые колосья, туго наполненные семенами, – лежат на ладони!

Тропа опять круто спускается на дно ущелья. Здесь течет река Такказе. Как и Голубой Нил, она кишит крокодилами, переходить ее можно лишь рано утром. Караванщики разбивают палатку на низком песчаном берегу и быстро засыпают. Вавилов включает фонарь, достает дневник. Пишет.

Вдруг давно заснувший переводчик громко вскрикивает. Вздрогнув от неожиданности, Вавилов оборачивается и видит, что пол палатки шевелится. Полчища фаланг и скорпионов вторглись в нее. Они лезут на кровати, хищно раскрывая челюсти. Все выскакивают из палатки. Надо немедленно уходить с этого гиблого места. Но куда? Переходить в кромешной тьме кишащую крокодилами реку нельзя.

Вавилов решает задачу как ученый. Ему ясно, что насекомые наползли в палатку на свет. Погасить фонарь – значит оставить их внутри. А что, если вынести фонарь наружу?.. Фаланги и скорпионы начали выползать из палатки. Но многие, забившись в дальние углы, не выходят. Вавилов снова вносит фонарь в палатку, суживает световую щель, и насекомые, как солдаты, выстраиваются вдоль полоски света. Медленно вынося фонарь, Вавилов, точно на веревочке, выводит непрошеных гостей. Он укрепляет фонарь перед входом, караванщики могут вернуться в палатку: насекомые туда теперь не полезут.

За рекой дорога становится опасной: караваны здесь нередко наталкиваются на разбойников. Караванщики боязливо всматриваются в густые заросли сорго, которые идут вдоль тропы. Чтобы подбодрить людей, Вавилов идет впереди каравана. Так идут они, молча, почти не переговариваясь, целый день. Вдруг из зарослей выходят люди с ружьями… Встреча с европейцем для них неожиданна. Они знают, что каждый европеец вооружен, лучше его не трогать.

Но надвигается ночь, это осложняет положение. Встречные вежливо кланяются, приглашают переночевать в соседней деревне. Хочешь не хочешь, а приглашение приходится принять. Вавилов разбивает палатку, собирает людей на короткое совещание. Решает пустить в ход свой неприкосновенный запас: две бутылки отличного коньяка. Отправленный с этим подарком переводчик возвращается навеселе, с кувшином тэча, жареными курами, большой охапкой блинов. Видно, он хорошо справился со своей миссией.

Но благодушествовать нельзя. В три часа ночи Вавилов поднимает людей; в четыре, задолго до рассвета, когда перепившиеся разбойники безмятежно спят, караван бесшумно покидает деревню.

Скоро посевы исчезли, а с ними исчезли и селения. Караван вступил в каменистую полупустыню с редкими пучками выжженной бурой травы. День, второй, третий идут путники по пустынной местности… Корма для скота достать невозможно…

Но вот они вошли в деревню. Вавилов закупил побольше ячменя, дал животным вволю наесться, не сознавая, что делает ужасную ошибку. Наутро два мула пали. Вспухшие животы указывали на тимпанит – бич животных. Болезнь началась от перехода после голодовки на обильный корм. Днем, уже в пути, один за другим пали еще четыре мула…

До предела нагруженный караван с трудом продвигался вперед.

Вавилов мысленно перебирает свои находки. Почему такое обилие темноколосых форм? Взять пшеницу. Среди ее посевов множество фиолетовых колосьев. «Будто черным дождем омыты пшеничные поля», – писал Александр Роскин, автор первой книги о путешествиях Вавилова ^[370].

В Эфиопии черным дождем, или фиолетовым загаром (другая, не менее яркая, но более точная метафора Роскина), омыта не только пшеница. Ячмень, тэфф, другие культуры тоже представлены многими темными формами, точно черные базальты окружающих скал наложили на посевы свой отсвет. Здесь царство доминантных генов! Многочисленные скрещивания самых разных растений давно уже позволили заключить: темная окраска, как правило, доминирует над светлой. Доминантные признаки и должны господствовать в центрах происхождения!