Жёстко и угрюмо - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Рубанов cтр.№ 16

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Жёстко и угрюмо | Автор книги - Андрей Рубанов

Cтраница 16
читать онлайн книги бесплатно

Приступ почти прошёл. Сразу захотелось курить, думать, бежать куда-то. Но за спиной были многие годы беготни. Прокуренные офисы в полуподвалах старых московских особняков; подошвы, стёртые педалями газа и тормоза; заваленные деньгами столы; тюрьмы; кавказская война, оказавшаяся смрадной потехой, организованной негодяями для собственного удовольствия; жена, сбежавшая из угарной скифской столицы к солнцу, морю и фруктам.

Зачем приехал, что делаю здесь?

Опасаясь оступиться и сломать шею, поднялся на самый верх. Здесь верные себе католики поставили часовню и статую Девы Марии. Мемориальная доска утверждала, что всё сделано с благословения Иоанна Павла Второго.

Я ничего здесь не делаю. Прилетел посмотреть, как солнце встаёт над морем. К чёрту ваши тюрьмы, войны, деньги, этим нельзя дышать.

Скоро грудь перестанет болеть.


Здесь он бродил, вздрагивая от каждого шороха, ибо очень боялся покушения. Оттого и велел построить виллу на острове с неприступными скалистыми берегами, в самом высоком месте, где три стороны из четырёх отвесно обрываются в море. Стоя над обрывом и глядя на огни рыболовецких баркасов, я подумал, что выражение «сбросить со скалы», звучащее грозно-торжественно, на острове приобретает значение бытового происшествия: взял с собой на прогулку какого-нибудь патриция, обменялся мнениями насчёт внешней и внутренней политики, не понравились ответы – толкнул рукой в грудь, или ногой пониже спины. Всё.

Здесь он ходил, с первого этажа на второй, на третий, вплоть до шестого. То в купальне расслабится, то поест каких-нибудь фиников отборных, то ляжет с девочкой или мальчиком. Мальчиков любил, да.

В это же самое время в подвластной ему Иудее вздёрнули на кресте никому не известного смутьяна, бродячего проповедника без определённых занятий. Приговор вынесли в полном соответствии с тщательно разработанным законодательством.

Вряд ли он почувствовал что-то. Хозяин мира не может ощущать боль каждого из миллионов подданных.

Кроме того, хозяин мира носил в себе достаточно собственной, индивидуальной боли. По требованию своего предшественника, Августа, он был вынужден развестись с любимой женой Випсанией Агриппиной; далее Август приказал Тиберию жениться на своей дочери Юлии, распутной бабе. Тиберий, уже тогда чрезвычайно скрытный человек, с большими способностями к самоконтролю, исполнил волю повелителя, не моргнув глазом. Но однажды, случайно встретив Випсанию Агриппину, бросил на неё такой взгляд, что Август приказал Випсании немедленно удалиться из Рима.

Неудивительно, что Тиберий, став императором, никому не верил, и на Капри повелел отстроить не одну виллу, а двенадцать; никто не знал, где именно пребывает повелитель мира; в это время в войсках понемногу подрастал его приёмный сын, весёлый обаятельный мальчишка, которому солдаты дали прозвище в честь сапога из плетёной кожи: Калигула.


За полчаса до рассвета проснулись и немедленно закричали птицы.

Линию горизонта закрывали облака – и я расстроился: не увижу, значит, самый первый луч.

Звёзды пропадали одна за другой, как бы стесняясь: скоро появится здешний хозяин.

Тени налились синевой.

Потом оно ударило снизу всею силой, окрасило облака розовым золотом, отменило их и покатилось вверх, и закричали чайки в унисон своим сухопутным собратьям. Бледная луна поспешила за кулисы действа. Ультрамарин ослепил меня, забывшего и про жабры, и про лёгкие, и про Тиберия, дух которого, разумеется, именно в этот самый миг скользнул мимо – улучил момент, когда незваный гость отвлёкся, чтоб спрятаться в подвальной дыре, до нового заката. Днём тут шумно даже без людей: помимо коз, бегают даже зайцы. А духи не любят живой суеты.

С севера накатила новая, более плотная, цинково-серая туча, но и она только украсила процесс, смягчила золотое свечение до более мягкого серебряного, а в дыры лилось и падало драгоценное сверкание. Я прижался спиной к стене.

Можно было дышать дальше.

Городишко проснулся. Матери многословно уговаривали детей поторапливаться в школу. Зеленщики вытаскивали ящики с лимонами. Площадь ожила, оба-два кафе открылись, и бартендер, сосредоточенный, как все бартендеры, метнул мне вдоль прилавка дабл-эспрессо – «Prego, signior!» – в ответ я засмеялся, и он понял. Я дышал, и он тоже дышал. Он был жив, я тоже.

Половина моих друзей были мертвы – я жил вместо них, за них. Афганец Алискин сел рядом в плетёное кресло. Ухмыльнулся.

– Я же говорил: всё будет хорошо.

От кофе сердце застучало, сотрясая грудь, словно приклад автомата.


Когда я вернулся в номер, она ещё спала. Будить не стал. Для мужчин, которые будят своих женщин, в аду есть особое место.

Спящая, она выглядела как олицетворённая безмятежность. Расслабленные, как бы мраморные губы, щёки, веки; слишком красива для меня, подумал я в сотый раз. На кухне её московской квартиры долгое время висела большая фотография её самой, закрывшей глаза и наблюдающей сны; снимок, разумеется, сделал один из моих предшественников, я не спрашивал, кто именно; их было не так много. Сон был одной из её многочисленных религий.

Впоследствии, повинуясь сложному импульсу, она убрала со стены фотографию себя – спящей. Я не спросил, зачем. Мне нравилось самому её разгадывать.

Когда вернулся из душа – она уже сидела, вооружённая записной книгой и авторучкой: записывала увиденное во сне.

– Сходил? – спросила она.

– Да. Но он так и не появился.

– Дух Тиберия?

Я открыл дверь на балкон, впустил запахи моря и капель росы, испаряющейся с листьев лимонных деревьев.

– Что-то было. Слабое, короткое. Наверное, надо просидеть там всю ночь. Закат, потом полночь, предутренний мрак и восход солнца. Духи любят терпеливых.

Она не ответила – углубилась в записи. За полтора года я так и не привык к тому, что она живёт сразу в нескольких слоях: реальное, полуреальное и совсем нереальное в равной степени поглощали её, она перемещалась из одного уровня в другой мгновенно. Много лет я был убеждён, что с такими женщинами невозможно сожительствовать, и вдруг выяснил, что ошибался.

Она захлопнула свою инкунабулу и сообщила:

– Брось курить. Если куришь – забудь про сверхчувственный опыт. Звони, заказывай завтрак.

Честь родины

Шли по Амстердаму вечером втроём.

Я, Семён и жених его сестры Адам.

Семён горячился; даже марихуанная папироска – недавно выкуренная – моего друга не успокоила.

– Ты не понимаешь! – восклицал он. – Нас пятеро! Мы – команда! Мы, считай, подельники! – Он щёлкал пальцами. – И сейчас они… там… на допросы бегают! – Он вздыхал. – А я – в кофе-шопе прохлаждаюсь…

– Почему не понимаю? – спросил я. – Понимаю. Какой сорт мы курили?

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению