Закат империи - читать онлайн книгу. Автор: Олег Суворов cтр.№ 27

Итак, по взмаху королевского жезла оба противника низко поклонились королевской чете, а затем Симмах откашлялся, дождался полной тишины и начал говорить:

— Предметом нашего диспута является самая сложная из тех проблем, которые только осмеливается поставить перед собой человеческий разум. Как можно понять то Высшее Единство, которое создало всё видимое многообразие нашего мира, в том числе и сам вопрошающий разум? Откуда у нас может появиться уверенность в том, что это Единство вообще доступно нашему пониманию, а не является сверхразумным? Какими фактами и доказательствами мы можем пользоваться, отстаивая тот или иной догмат? — Симмах обвёл притихшее собрание сверкающим взглядом, сделал паузу и продолжил: — И тем не менее, несмотря на всю грандиозность нашей темы, я возьму на себя смелость изложить, следуя главному риторическому правилу — multa paucis ^[24], те пределы её понимания, до которых можно дойти, руководствуясь логикой, то есть тем оружием, которое сам Бог вложил в наши умы для того, чтобы мы могли постигать его премудрость.

Всё наше умозрительное знание делится на три части. Во-первых, это знание физическое, которое изучает формы тел вместе с их материей, ибо в действительности одно неотделимо от другого, причём рассматривает их в движении, поскольку только в движении и существуют физические тела.

Математическое знание рассматривает формы тел без материи, а потому и без движения; однако же поскольку эти формы существуют в материи, то и они не могут быть отделены от тел.

Наконец, высшее из всех видов умозрительного знания — это знание теологическое, которое имеет своим предметом чистую форму, существующую неподвижно и вне зависимости от материи.

Обратим внимание на тот важный факт, что всякое бытие происходит именно из формы. Действительно, статуя является статуей, — тут Симмах сделал широкий жест и указал всем присутствующим на установленные в зале двенадцать позолоченных статуй первых апостолов, — не потому, что сделана из бронзы, а вследствие формы, запечатлённой в ней. Да и сама бронза является бронзой не потому, что состоит из элементов земли — её материи, а потому, что эти элементы имеют определённую форму, которую мы и называем бронзой.

Божественная субстанция — это форма без материи, поэтому она едина и есть то, что она есть. Всякое множество происходит именно из материи, все другие вещи состоят из своих частей, а потому от них зависят. Божественная субстанция едина, потому что не зависит ни от чего другого, кроме неё самой. Мы можем мыслить Бога лишь как абсолютное первоначало, а следовательно, Единое, ведь если бы в Нём было что-то иное, кроме Него самого, то оно бы уже не было Единым.

В этот момент Эннодий поднял руку в знак того, что он хочет возразить, и Симмах умолк. Боэций был доволен и вступлением, и тем, как спокойно и уверенно держится принцепс сената. Высокий и по-прежнему статный Симмах выглядел намного внушительнее своего соперника — толстого суетливого епископа, облачённого в тяжёлую, расшитую золотом рясу, которая явно стесняла его движения.

— Я внимательно выслушал речь мудрейшего Симмаха, — торопливо заговорил Эннодий, — и хочу задать ему два вопроса, на которые, как я надеюсь, он сумеет ответить так же ясно и убедительно, как и всё то, о чём он говорил до сих пор.

— Задавай, — кивнул головой Теодорих.

— Вопрос первый: почему мы можем мыслить Бога лишь как Единое? На каком основании это является conditio sine qua non ^[25] нашего мышления? Что мешает нашему разуму мыслить Божество Троичным? Откуда берётся стремление именно к Единству?

И вопрос второй: если всё же дело обстоит именно так, как утверждает почтенный принцепс сената, и Бог действительно Един, тогда откуда в мире берётся множественность? Сказав, что она происходит из материи, он не многое нам объяснил.

Боэций вздохнул и искоса взглянул на Кассиодора, стоявшего по другую сторону от трона Теодориха. Да, в этих труднейших вопросах явно чувствовались тонкий ум и глубокие знания начальника королевской канцелярии. Сам Эннодий был слишком недалёким и сластолюбивым человеком, чтобы задаваться этими сложнейшими философскими проблемами... Кассиодор заметил взгляд Боэция и чуть заметно усмехнулся.

— Я отвечу на твои вопросы, премудрый епископ, — уверенно заявил Симмах, — и начну по порядку. Ты спрашиваешь, откуда в нашем разуме берётся стремление мыслить Божественное Первоначало именно Единым? О, на этот вопрос имеются как минимум три достойных ответа! Во-первых, как я уже говорил об этом раньше, Единое не зависит ни от чего другого, кроме самого себя, а кто станет отрицать, что подобное можно утверждать лишь о Боге? Во-вторых, человеческий разум и сам един, то есть едина та божественная искра, которую мы называем душой или «Я», а если такого единства нет, то данный человек считается нами душевнобольным. Отсюда вытекает и имманентное стремление нашей души придавать форму единства всем мыслимым вещам. И, наконец, в-третьих... не будешь же ты отрицать, что Единое в силу самой своей природы более совершенно, чем Многое? Ведь Многое подвластно времени, которое есть переход от одного к другому, следовательно, оно подвержено тлену и праху, тогда как Единое царит в вечности, ведь ему некуда и не во что изменяться!

Теперь, что касается второго твоего вопроса, почтенный Эннодий: откуда в мире берётся множество? Клянусь... — Симмах на секунду замялся, поскольку по старой римской привычке чуть было не поклялся Юпитером-громовержцем, что в данной ситуации могло бы прозвучать богохульством, — клянусь, что на этот вопрос ответить намного сложнее, хотя я попытаюсь это сделать. Дело в том, что Единое — это чистая форма, абсолютно простое бытие, которое едино именно в силу своей простоты. Многое возникает тогда, когда Единое перестаёт быть Единым, смешиваясь с материей и утрачивая свою абсолютную простоту.

«Ответ неудачный, — отметил про себя Боэций, — ведь если помимо Единого существует ещё и материя, тогда получается, что у мира есть два первоначала. Если бы на месте Эннодия был кто-то поумнее, то он бы наверняка это подметил... Хотя, с другой стороны, существование материи можно объяснить тем, что её сотворило из ничего Единое, но это объяснение уже выходит за рамки всякой логики...»

Неожиданно епископ нелепо всплеснул руками, чем вызвал лёгкий смешок у публики, и воскликнул:

— Но как ты можешь называть Единым то, что называется Троицей, каждый из членов которой носит своё собственное имя — Отца, Сына и Святого Духа? Как может быть Единым то, что является Троичным?

— И на этот вопрос я отвечу, — неподвижно застыв на месте и холодно наблюдая за суетящимся епископом, заявил Симмах. — Тождество, как и различие, бывает трёх видов. Первое, это тождество по роду — например, человек тождествен лошади, поскольку оба относятся к одному и тому же роду — одушевлённых. Надеюсь, что, поскольку Отец, Сын и Святой Дух относятся к роду Божества, ты не будешь отрицать за ними подобной тождественности? — дождавшись вынужденного утвердительного кивка Эннодия, Симмах продолжал говорить дальше: — Второе тождество — это тождество по виду. Так, Симмах то же самое, что и Эннодий, поскольку оба относятся к одному и тому же виду «человек». Отец, Сын и Святой Дух также тождественны, поскольку относятся к виду Троицы. Теперь возьмём третье тождество, то есть тождество по числу. Моё полное имя — Квинт Аврелий Меммий Симмах, поэтому можно заявить, что Квинт Аврелий — это то же, что и Меммий Симмах, поскольку обозначают одного и того же человека. Таким образом, мы смело можем утверждать, что Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Святой Дух — это просто три разных имени для одного и того же высшего Первоначала!