Морской наёмник - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Удот cтр.№ 48

— Я тебе отворю! — тут же отреагировали от штурвала. — Захлебнёшься на радостях.

— И всё ж таки: почему не Ян? Мальчонка крепенький, да и морскую закалку надо ж когда-то ему получать.

— Имей совесть: паренька от единой капелюшечки крови падучая, того и гляди, хватит, а тут киту полное кровопускание делать! Перевернёт нам в истерике вельбот — то-то мы вдосталь набарахтаемся. Так застынем, что никакой твой особенный «ледокол» нам уже не пособит, хоть бочку его замеси.

— К тому же такую стряпню, коей ты нас потчуешь, любой сварганит: хоть эпилептик, хоть паралитик, хоть хромой, хоть слепой.

— Говори как на духу, — цепко схватил Корнелиус Яна за рукав, — стряпал ли когда?

— Хоть воду, парень, держи в котле кипящей! А Корнелиус вернётся — что-нибудь да набросает.

— Я могу и сейчас бобы зарядить, — втайне Корнелиус решил сильно переборщить, чтобы обязательно пригорели. Тогда все шишки — на Яна, подтвердив его, кока, незаменимость. Но в последний момент профессиональная гордость остановила: — Только они ещё не перебраны... Ладно, что мне, впервой что ль в вельботе ходить?.. А вообще вы, ребята, покушаетесь на святое морское правило: кок должен находиться всегда в тепле и сытости! Тогда и кораблю обеспечена удача. — Корнелиус уже смирился с тем, что место его — на банке, и теперь только словесами цеплялся за палубу «Ноя».

— Сытым да пьяным, проглот несчастный! Кто опять горшочек мёда, для грога сохраняемого, опустошил?! Опять на крыс свалишь? — неожиданно взревел Адриан, коего одна лишь мысль сверлила и точила: «Киты! Киты! Не ушли бы».

— Они, они, бестии хвостатые! — Корнелиус только что не божился.

— А вот сейчас уложим тебя кверху пузом на палубе, благо солнышко припекает, и поглядим: часа, небось, не пройдёт — медок-то и выступит! А вообще, гоните этого нытика с палубы долой, пока я его как приманку не использовал. Акулы, они ведь тоже любят сладенькое да жирненькое.

— Погоди, погоди, я хоть горсть сухарей в карман насыплю!

— Шевелись, обжора! Это тебе не над котлом в тёплом камбузе дремать!..

Вся эта возня-перебранка с Корнелиусом изрядно развеселила команду. В любом артельном хозяйстве повара завсегда подозревают во всевозможных прегрешениях. Толстого повара — втройне. Правда, и тонкому особо не спускают: что, мол, ты за фрукт такой, коли даже самого себя напитать не можешь?

И не то чтобы Корнелиус их обманывал, обвешивал, недодавал, а то, что деликатесов разных ему на нос перепадало гораздо более, нежели простому китобою. Может, даже поболе, чем спексиндеру и шкиперу. С другой стороны, «к чему приставлены, то и имеем».

Гильом уже, ровно мальчуган-шкода, начал нашёптывать-подучивать-подзуживать юнгу, как было бы славно окропить Корнелиуса морской водицей или, того круче, за борт ненароком вывалить. Пришлось Йосту внушительно погрозить кулаком — для вразумления.

— Отчалили! — Михель едва подавил острое желание выскочить тут же сломя голову на палубу и приступить к захвату судна.

Нет, надо терпеть. Ждать, чтобы шлюпка подальше удалилась. Причём учесть обязательно, что с непривычным коком на вёслах они наверняка будут ползти улиткой по глади морской. Не то что, скажем, с ним, с Михелем.

Ян появится ли, нет ли с ненужной никому забортной водой? Лучше бы не пришёл — не то опять начнётся нытье несусветное.

Михель сглотнул слюну и внезапно явственно ощутил металлический привкус во рту. Совсем как перед боем, когда за щекой у тебя перекатывается предусмотрительно заложенная туда пуля.

Бой так бой! Засиделся ты без дела, Михель-ландскнехт.

Задачка-то плёвая — всего лишь шкипера обезвредить. Михель даже ведь и не решил ещё, убить его или отправить в трюм. Эта раздвоенность чувств-мыслей немного беспокоила, но именно что «немного». Главное — ввязаться в бой, а там поглядим. Потом уж особо не повыбираешь. «Сотрудничать, разумеется, этот гордец с нами побрезгует. Даже за всё золото двух Америк. Однако ж если сразу пырнуть его в брюхо — кровища и всё такое, — на помощи Яна можно ставить крест».

Смехота, да и только: всю жизнь отворять жилы встречным и поперечным, и вдруг начать оглядываться на каждую капелюшечку?! Зубами бы выгрыз эту Янову мнительность! Ничего, придёт и мой черёд. Когда его трусливая душонка окажется целиком в моих лапах, я ведь его в крови буквально выкупаю. Закатаю в бочку со свежей кровью, как селёдку в рассол, и буду терпеливо дожидаться, пока не забожится, что напрочь выздоровел. Не иначе!

«Постой, постой, Михель, ведь купание Яна в крови — это уже где-то было... В Магдебурге, точно. И он сам тебе об этом поведал, и именно от того он рассудком и двинулся. Получается, что клин клином... А ведь ты, Михель, с Яном-то и не сошёлся бы и не попытался переломить его судьбину, кабы не его жалкий вид, кабы не эта притягивающая уникальность — неприятие крови посреди небывалой кровавой бойни. А вообще хватит, хватит уже о нём — дело зовёт!»

Ключи от крюйт-камеры шкипер держит открыто — в общей связке, на поясе. Пистолетов с собой не таскает, даром что командир. Большой разделочный нож, как у всех прочих, — так, для видимости. И у Михеля, к примеру, такой же нож. Значит, шансы уравновешиваются. Единственное, но существенное преимущество: Адриан не ведает пока, что Михель в состоянии бегать, прыгать и даже скакать на больной ноге. И ещё: шкипер привык ножом пластать китятину, а ландскнехт — человечину.

Скверно, что невозможно определить, насколько далеко вельбот с китобоями. Вылезти глянуть — шкипер может заметить. Переждать — рыбачки уже возвернутся, с добычей либо без. Остаётся только надеяться, что кит не кружит их вкруг «ноевских» бортов.

Михелю вполне хватит расстояния в сотню гребков, ибо медлить он не намерен. Замок крюйт-камеры обильно смазан жиром: обеспокоился, когда ещё в Гренландии вооружался артиллерией от медведей. Значит, не заест и не скрипнет. Пушку зарядить и доставить в любой уголок палубы времени займёт примерно столько же, сколько пять мушкетов зарядить. «Значит, выбираю пушку».

Немного смущало отсутствие ощущения знакомой предбоевой лёгкости, известного «задора смертного», крайне сейчас необходимого. Было странное напряжение, было чёткое осознание необходимости задуманного, а вот порыва — не было. Настрой — как на работу, а не как на прорыв к звёздам. Причём напряжение столь властной силы, что Михель не способен даже молитву вознести, хотя отлично знает, сколь верно это успокоит, приведёт в порядок растрёпанные мыслишки, заставит вспомнить что-нибудь упущенное — то, что было продумано долгими бессонными ночами, да потом вывалилось, ровно ослабевший кирпич из кладки бастиона. Скатился и лежит себе неприметно в грязи рва, пока не запнёшься ненароком. Поэтому, ограничившись стандартным: «Господи, сохрани и помилуй», Михель по-змеиному выскользнул на палубу.