Десант Тайсё - читать онлайн книгу. Автор: Николай Попов cтр.№ 74

— Значит, перевёртыш предпочёл удел троянского коня... Может, я не прав?

— Сегодня «Владиво-ниппо» сообщила, что стрела уже давно на тетиве. Пора её спустить. Видишь, какая синхронность...

— Прямо на зависть... Неужели союзники всё-таки уступили японцам? Или они просто решили нахрапом захватить город раньше всех?

— Ну, что ты... Как утверждает Медведев, американцы вкупе с англичанами и французами — настоящие конституционалисты и не допустят оккупации Владивостока в одиночку. Нет, не допустят. Это — исключено.

— Так что же делать, а? Нельзя же добровольно сдаваться на милость победителей... Тем более, что нас ждёт лишь позорная милость и неизбежно — позорная смерть.

— Сдаваться не надо, но бросаться на штыки — тоже глупо. Когда мне дали вечную каторгу, я хотел раскроить череп о первый же угол. К чёрту! Так лучше. Всё равно не выдержу и свихнусь. А зачем потешать этим ублюдков? Потом одумался: нет, пока жив — живи! Глядишь, колесница истории вильнёт в сторону... И вот я снова на воле. И даже прижимаю к ногтю всякую дрянь. Потому паниковать не стоит. Мало ли ещё как повернутся события? На худой конец не мешает вспомнить о манёвре Кутузова.

Костя уважал Проминского за эту философскую невозмутимость, восхищался им как начальником уголовного розыска и разведчиком, сочувствовал его жуткой каторжной жизни, длившейся целых десять лет. Даже завидовал ему, что ещё мальчишкой аж три года жил рядом с Лениным в Шушенском. Но теперь обиделся:

— Пожалуйста, извини, ты рассуждаешь по-цыгански.

— Вот те на... Это как же?

— Да так... Ежели эта деревня сгорит, хрен с ней — откочуем в другую. Я так не могу. Я тут вырос... Я люблю этот прекрасный город и просто не представляю, как оставить его на поруганье врагу... Не представляю! Понимаешь?..

— Вполне. Тут я дал маху... Прости, это моя беда. И она в том, что я не успел никого и ничего полюбить. Никого, кроме друзей по камере, и ничего, кроме жизни и простой истины. А она сейчас такова: нельзя дуриком переть на рожон и нужно спокойнее отнестись к десанту. Эти союзники — союзники лишь по грабежу. А редко бывает, чтоб грабители ладили между собой. Уж я-то знаю уголовную шпану.

— Ах, какая идиллия: подняв руки, мы терпеливо ждём второе пришествие Христа... Да десант первым делом вломится сюда, чтоб ликвидировать меня как власть. И я должен покорно подставить лоб? Такой позор не для меня. Я лучше сам...

— Сперва лучше послушай-ка умный совет: «Для воина высшая доблесть и честь — погибнуть в сражении за Родину!» Не помню, кто это написал, но сказано очень точно. И коль уж нам будет суждено погибнуть, на этот случай держи-ка... — Проминский с трудом вывернул из кармана тугой мешочек патронов, затем ловко отстегнул под бушлатом наплечный ремень маузера, который ласково погладил. — На... Отменная пушка. Пали во всю мочь. Хоть сколько-то гадов успеешь пришить. Ещё помни: все древние греки великолепно знали, что такое хорошо, но лишь спартанцы умели поступать именно хорошо. Так бери с них пример.

— Мудрец... Как же сам-то? — спохватился Костя, не решаясь убрать в стол спасительный подарок.

— Хм, да у меня ж благодаря офицерской дружине целый арсенал. И слышь, больше не шастай по городу один. Ладно?

— Так точно! Для эскорта заведу эскадрон гусар!

Казалось бы, чем утешил Проминский? Лишь избавил от вероятного унижения, равного смерти, да осмыслил её. Всего-то. Но Костя от души потряс ему руку и принялся наедине как следует осваивать маузер. Для предосторожности — в полуоткрытом ящике письменного стола. Такой важный момент испортил Ман, почему-то возникший вместе с Кингом. Тот прямо с порога ликующе зарокотал:

— Хелло, Константин Александрыч? Ух, как вовремя я вернулся! Вот что значит, э-э, чутьё старого газетного волка! Сенсация за сенсацией! Первая в истории мира забастовка бизнесменов? Арест последнего в России Биржевого комитета! Сын бывшего губернатора, большевик, самый молодой в России председатель Совдепа и Исполкома, подаёт в отставку! Сплошные парадоксы! Как всё это случилось, почему?

— Просто потому, что сии бизнесмены превратили торговлю в беспардонную спекуляцию, вздув цены практически на все товары до тысячи процентов. Мы несколько раз предупреждали Биржевой комитет, чтобы прекратили грабить народ. Никакого проку. Наоборот, они ещё обратились к общественности: защитите нас от свирепых комиссаров, помогите по-прежнему драть с вас не семь, шкур, а уже в сто раз больше, не то уморим вас голодом. Совершенно сбрендили от жиру. Так пусть одумаются... Отставка, как видите, не состоялась. Вообще о ней гораздо больше, объективней может рассказать товарищ Ман.

— Да он уже развеселил меня историей с чеком Циммермана. Фантастический случай! Как же вас, э-э, угораздило? Ведь большевики должны быть бдительными, дальновидными. Иначе вам не построить коммунизм.

— Вокруг действительно сплошная фантастика... При этом самое фантастичное заключается знаете в чём?.. Что вам, умудрённому богатым опытом, обладающему тьмой самой разнообразной информации, наделённому острейшим чутьём газетного волка, что вам говорит цифра сто пятьдесят один?

— О-о, для меня это тоже почти фантастическая цифра! Завтра весь мир прочитает именно столько, э-э, огненных строк о Приморском вожде, который, невзирая на наведённые орудия целой эскадры, заговор офицеров, угрозу голода, сплошной саботаж царских чиновников, телеграфистов и прочей контры, твёрдо ведёт советскую власть к намеченной цели! Есть ли ещё один такой человек на Дальнем Востоке, в Сибири или на Урале? Нет. Вот с каким героем, э-э, равным самому Ленину, я имею честь говорить. Потому предлагаю вам, уважаемый Константин Александрыч, продолжить беседу в другой обстановке.

— Ладно вам петь осанну... Хотя в основном вы, уважаемый Фрэнк, по-прежнему правы. Так лучше пусть весь мир узнает, что сегодня пролетарской революции в России уже идёт сто пятьдесят первый день. Вопреки всему мы продержались уже вдвое дольше Парижской коммуны. Вот что гораздо важнее. И разве это не фантастично?

— Вот именно! Такова истина! Только нужно чтоб она стала абсолютной, добавить: мы ни капли не сомневаемся, что выстоим дольше Парижской коммуны в двести двадцать два раза и победоносно завершим мировую революцию! Так и запишите это, уважаемый Фрэнк! — предложил Ман, уже заскучавший в роли пассивного зрителя.

Костя всегда завидовал его неуёмной вере в неизбежный триумф мировой революции. У самого так не получалось. Вероятно, потому, что слишком привык учитывать множество тормозящих обстоятельств. Кинг тоже растроганно признался:

— Вот гляжу я на вас и всё удивляюсь... Живёте как на, э-э, вулкане, а всё равно воюете, побеждая в каждом бою... Какие вы всё-таки смелые, э-э, дерзкие, бесшабашные люди: ни одного чёрта не боитесь!..

— А чего дрейфить? Двум смертям всё равно не бывать! — уверенно заявил Ман.

К сожалению, Кинг знал гораздо больше, чем положено простому репортёру. Однако нельзя же выдавать намерения своего президента или союзников. Здесь у него была другая задача: использовать собственный авторитет для того, чтобы узнать точную реакцию Исполкома на все события и по возможности сбивать его с толку. От жалости к обречённым фанатикам, которых вполне мог видеть последний раз, он поневоле вздохнул. Бдительный Ман тотчас прилип с ехидным вопросом: