Вся жизнь — игра - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Дубровина cтр.№ 81

Ее передернуло. И вообще, кажется, начинало знобить: все тело сотрясала крупная дрожь.

А впрочем… нет, это дрожит корпус самолета. Что за непонятные вибрации, что за неприятное урчание, нарушающее привычно-ровный гул мотора?

И отчего так бледна курсирующая по проходу бортпроводница?

— Граждане, пристегните ремни, — натренированно-ровным голосом объявляет она, пряча дрожащие руки в карманы синей униформы. — Просьба соблюдать спокойствие и порядок.

Что за странная «просьба соблюдать»? Разве есть повод для беспокойства и беспорядка?

Да, есть. Самолет вдруг резко тряхнуло, как автомобиль на ухабистой проселочной дороге. Могут ли быть в воздухе ухабы и кочки?

Молодая мать выхватила ребенка из люльки и судорожно прижала к груди. Позади, среди пассажиров, раздались возбужденные и испуганные возгласы.

— Мы падаем?! — истерично выкрикнул кто-то.

— Все в порядке, — точно робот, повторяла стюардесса. — Поводов для волнения нет. Сейчас вам раздадут спасательные жилеты.

Ничего себе, нет поводов для волнения. Чему тебя только учили, девушка в синей пилотке? Придумала бы что-нибудь более правдоподобное.

Маргарита посмотрела в иллюминатор.

Облака неслись не горизонтально, как обычно, а снизу вверх. Лайнер стремительно падал. Так стремительно, что облачиться в какие-то там жилеты никто не успеет. Да и от чего они могут спасти, эти дурацкие безрукавки? Они что, раскроются, как парашюты? Ерунда: от пассажиров останутся разве что… от жилетки рукава.

Заложило уши: резкий перепад давления. Странный, визжащий звук, выворачивающий тебя наизнанку. Что-то совсем разладилось в моторе? Нет, это заверещал ребенок.

Как ломит глазные яблоки, какая резкая боль в висках! Маргарита с трудом скосила глаза, и увидела, как ее соседка расстегивает блузку и прикладывает новорожденного к белой, с прожилками, набухшей от молока груди.

Ребенок вцепился в выпуклый сосок беззубым ртом и замолчал. А молодая женщина, покачиваясь на сиденье и совершенно отключившись от происходящего ужаса, тоненько запела:

Младенец насыщался, и Маргарита впервые в жизни увидела вблизи темечко новорожденного, покрытое редким пушком.

Оно дышало, то втягиваясь, то становясь выпуклым. Оно было совсем мягким, лишенным костей и таким уязвимым, таким беззащитным!

Это крошечное, мягкое, все в складочках существо едва-едва успело доверчиво прийти в наш мир — а жизнь его встретила катастрофой! Хорошо, что дитя еще ничего не осознает. А вдруг осознает? Кто может знать, что таится в этой мягонькой, незащищенной головке?

Маргариту охватил животный, неподвластный воле страх. Захотелось подтянуть колени к самому подбородку и свернуться в комочек, спрятав лицо. Но мешал пристегнутый ремень.

Что она распелась, эта молоденькая дура, разве не понимает, что они падают, падают, падают?!

Не соображая, что делает, Маргарита рванула застежку ремня, высвободилась и выскочила в проход. Куда она бежит? Почему именно туда, в конец салона?

Она не давала себе в этом отчета. Только чувствовала: там, в хвосте самолета, на заднем сиденье ее спасение, ее прибежище… ее жизнь!

Ее схватили за локоть:

— Попрошу сесть на место.

Какая она сильная, эта стюардесса, и какая безжалостная! Разве не понимает, что для Риты Солнцевой сейчас самое главное добраться до…

Вон Он! Добежать до Него! Прижаться…

Но, как штык, вонзился в нее равнодушный, скептический, насмешливый взгляд Георгия. Риту точно холодным душем окатили. Ледяной прищур отрезвил ее быстрее, чем железная хватка проводницы.

Прижаться? Как бы не так. Да пошел ты!.. Это было минутное помутнение рассудка. Извините, господин Кайданников, больше не повторится.

— Извините! — вслух — уже стюардессе, которую, кажется, Рита в горячке успела толкнуть. — Сама не знаю, что на меня нашло.

Глядь — а облака-то за окном опять плывут как надо. И мотор звучит ровно, правильно, без перебоев. И голос пилота по радио объявляет:

— Граждане пассажиры, все в порядке, небольшая техническая неполадка устранена.

Загомонили, обнимаясь и поздравляя друг друга, пассажиры. Стюардесса, нервно и бурно смеясь, уселась прямо на рифленый пол: ей нужна была разрядка.

А Маргарита, пробираясь на свое место, вдруг обратила внимание на лицо молодой матери: каменное, как восковое, оно было сплошь покрыто крупными каплями пота. Женщина, словно заведенная, продолжала петь и не могла остановиться:

Рита положила руку ей на плечо.

— Пойдите умойтесь. Вам надо встряхнуться. А маленького… давайте я пока подержу.

Та послушалась. Новорожденный моментально уснул у Риты на руках, безмятежно посапывая. Теплый нежный комочек, так вкусно, так уютно пахнущий — вовсе не мокрыми пеленками, а белым молоком, разноцветной радугой и светлыми надеждами…

Маргаритины же надежды были перечеркнуты и похоронены. Когда, после всех треволнений, самолет благополучно приземлился в московском аэропорту, два его пассажира — Маргарита Александровна Солнцева и Георгий Васильевич Кайданников — вышли из здания аэровокзала через разные двери. Они не попрощались и даже не оглянулись друг на друга напоследок. Окружающим не пришло бы в голову, что эти двое могли быть знакомы.

Как замечательно пользоваться благами цивилизации! Засыпать не в палатке, по крыше которой барабанит дождь, а на широченном мягком матрасе итальянского спального гарнитура, под невесомым пуховым одеялом.

Но… как одиноко, как страшно и холодно на этом просторном комфортабельном ложе, когда не к кому прижаться!

Приятно лакомиться деликатесами из тарелок тонкого фарфора, а не поглощать отвратительную перловку-шрапнель из почерневшего котелка! Хорошо обедать за инкрустированным ореховым столом, а не сидя на влажной траве!

Однако было бы куда лучше, если б посреди этого стола стояла восковая венчальная свеча, которая мешает тянуться губами к тому, кто должен бы сидеть напротив…

Как восхитительно это изобретение в области строительства — шумозащитные рамы! Как надежно они отгораживают от грохота машин и прочей уличной суеты!