Как работает мозг - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Пинкер cтр.№ 162

Писатель Джером К. Джером однажды сказал: «Лучшая политика – всегда говорить правду, если, конечно, вы не являетесь исключительно хорошим лжецом». Сложно быть хорошим лжецом, даже когда речь идет о ваших собственных намерениях, которые известны только вам одному. Намерения основываются на чувствах, а чувства проявляют себя в движениях лица и тела. Если вы не владеете в совершенстве методом Станиславского, вам будет сложно их подделать; более того, они и сформировались, видимо, потому что их было сложно подделать. Что еще хуже, ложь – это всегда стресс, а у волнения тоже есть свои красноречивые признаки. Именно на этом принципе основаны полиграфы, или так называемые детекторы лжи, и мы, люди, в процессе эволюции тоже стали детекторами лжи. Кроме того, не нужно забывать о досадном факте: из некоторых суждений логически вытекают другие суждения. Поскольку некоторые вещи, которые вы говорите, являются правдой, вы всегда рискуете тем, что сами раскроете собственный обман. Как говорится в еврейской пословице, у лжеца должна быть хорошая память.

Триверс, доводя свою теорию эмоций до логического заключения, отмечает, что в мире, где нас окружают ходячие детекторы лжи, лучшая стратегия – это верить в собственную ложь. Вы никогда не раскроете свои истинные намерения, если не считаете, что ваши намерения действительно таковы. Согласно его теории самообмана, сознание иногда прячет истину от самого себя, вместо того чтобы прятать ее от других. Однако истина полезна, поэтому ее нужно зарегистрировать где-то в мозге, в полной изоляции от тех его элементов, которые вступают во взаимодействие с другими людьми. Здесь налицо сходство с предложенной Фрейдом теорией бессознательного и защитных механизмов эго (таких, как подавление, проекция, отрицание и рационализация), хотя объяснение дается совершенно иное ^[470]. Джордж Оруэлл в романе «1984» утверждал: «Секрет владычества в том, чтобы вера в свою непогрешимость сочеталась с умением учиться на прошлых ошибках» ^[471].

Нейробиолог Майкл Газзанига показал, что мозг способен упоенно сочинять одно ложное объяснение своим мотивам за другим. В качестве лечения эпилепсии некоторым пациентам проводилась хирургическая операция по отделению одного полушария мозга от другого. Языковые зоны находятся в левом полушарии, а левая половина зрительного поля регистрируется в отделенном правом полушарии, так что та часть человека с разделенным мозгом, которая может говорить, не воспринимает левую половину мира. Правое полушарие, однако, остается активным и может выполнять простые команды, представленные в левой части зрительного поля, например, «Иди» или «Смейся». Когда пациента (а если быть точнее, левое полушарие пациента) спрашивают, почему он вышел (а мы знаем, что это была реакция на команду, представленную правому полушарию), он искренне отвечает: «Чтобы купить “Колу”». Когда его спрашивают, почему он смеется, он отвечает: «Вы, ребята, каждый месяц приезжаете нас тестировать. Что же у вас за работа такая!» ^[472].

Наши конфабуляции представляют нас в наилучшем свете, и это не случайно. Это подтверждают целые сотни экспериментов по социальной психологии. Юморист Гаррисон Кейлор описывает вымышленный городок Лейк-Вобегон, «где все женщины сильны, все мужчины привлекательны, а все дети ростом выше среднего» ^[473]. В самом деле, практически каждый из нас претендует на то, что его уровень выше среднего в каком-нибудь положительном качестве – таком, как способности лидера, утонченность, спортивное мастерство, управленческие навыки и даже навыки вождения. Чтобы дать своей похвальбе разумное объяснение, они пытаются найти тот или иной аспект этого качества, в котором они на самом деле показывают хорошие результаты. Тот, кто водит автомобиль очень медленно, говорит, что у него безопасность вождения выше среднего, а тот, кто водит слишком быстро, говорит, что у него рефлексы лучше среднего.

В более общем смысле мы обманываем себя относительно своей полезности и эффективности: это сочетание качеств, которое социальные психологи называют термином «бенэффектанс» ^[474]. Когда испытуемые играют в игры, результаты которых подстроены экспериментатором, они объясняют свои успехи собственными умениями, а неудачи – случайностью. Когда в ходе ложного эксперимента их заставляют верить, что они нажатием кнопки делали так, чтобы другой испытуемый получал разряд тока, они принижают жертву, намекая на то, что она заслуживала наказания. Каждый из нас слышал об «уменьшении когнитивного диссонанса» – ситуации, когда человек придумывает новое мнение, чтобы разрешить противоречие в своих мыслях. Например, человек будет называть скучную работу приятной, если он согласился рекомендовать ее другим за мизерную плату. (Если человек польстился рекомендовать работу за более щедрую плату, он будет неизменно вспоминать, что эта работа скучная.) Когнитивный диссонанс – термин, впервые предложенный психологом Леоном Фестингером, – это чувство беспокойства, которое возникает из-за столкновения в сознании человека противоречащих друг другу представлений. Тем не менее это не совсем правильно: между суждением «Эта работа скучная» и суждением «Меня вынудили лгать о том, что работа была интересной» нет противоречия. Еще один социальный психолог, Элиот Аронсон, выразил суть явления более точно: люди подделывают свои убеждения только для того, чтобы устранить противоречие с суждением «У меня все в порядке и под контролем». Когнитивный диссонанс у человека всегда провоцируется явными доказательствами того, что он не настолько полезен и эффективен, как ему бы хотелось, чтобы о нем думали люди. Побуждение сократить диссонанс – это побуждение исправить представления о нем в лучшую сторону.

Иногда мы мельком видим свой самообман. Когда негативное высказывание ранит нас, задевает за живое, действует на нервы? Когда какая-то часть нашего разума знает, что это правда. Если бы каждая его часть знала, что это правда, то отрицательное высказывание не ранило бы, это была бы для нас не новость. Если бы ни одна часть не знала, что это правда, высказывание просто не возымело бы никакого действия, мы бы не обратили на него внимания, зная, что это ложь. Триверс описывает случай, который кажется достаточно знакомым (по крайней мере мне). В одной из газет он прочитал критический отзыв, который на тот момент показался ему злобным и беспринципным, полным грязных намеков и клеветы. Перечитывая статью год спустя, он с удивлением обнаружил, что формулировки в ней более мягкие, сомнения – более обоснованные, а отношение менее предвзятое, чем ему помнилось ^[475]. Многие другие люди до него тоже делали подобные открытия, которые вполне можно назвать воплощением мудрости: