Режим бога - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Токавчук cтр.№ 31

Если не считать родителей, остальные уже смирились с утратой, оттого ноты трагедии поутихли. Народу было много: родственники покойного, родственники вдовы, коллеги, друзья… Набралось человек сорок. Большинство вообще (особенно со стороны родственников, причем как Фролова, так и его жены) крайне мало общалось с убитым и пришло скорее для порядку. Нельзя было игнорировать столь масштабную трагедию.

Следующую траурную речь взялся произносить добродушный с виду толстяк – двоюродный брат Жора:

– Андрей часто видел смерть. И часто думал о ней. Мне казалось это странным, но иногда он говорил о том, как бы хотел, чтобы проходили его поминки. И он всегда говорил две вещи: чтобы все напились в хлам…

По залу пробежался легкий смех.

– …и чтобы поставили песню группы «Металлика» «Memory Remains»…

– Жора, заткнись, – прошипела недалеко сидящая Вера.

– Не знаю, кто как, а я считаю своим долгом исполнить последнее желание покойного. У меня есть флэшка с этой песней…

– Хорошо, Жора, – вмешался Ломидзе, – включишь в конце, еще не все сказали свои слова.

– Только не забудь, – заговорил папа Фролова, – мне очень интересно, какую песню хотел услышать на своих похоронах Андрей.

Траурные речи покатились дальше. Виновник мероприятия понимал, что чем дальше, тем меньше искренности и все больше клише. Было странно видеть здесь двоюродного дядю Веры, но не видеть одного из самых близких людей в последние годы жизни – Любовь Соколову. Конечно, появление ее здесь было бы очень эпатажным, если учесть, что ей давно был присвоен статус любовницы покойного, но из всего вытекал простой логический вопрос: для кого проводились поминки? Это напоминало день рождение годовалого ребенка, которому оно всегда нужно меньше всего из собравшихся. Фролов, смотрел и понимал, что поминки – они даже не для близких к умершему людей, они для узкой группы кровных и бумажных родственников, которые проводят их исключительно как ритуал в своем видении, а не мероприятие, объединяющие общим горем людей.

Но Жора был непреклонен. Когда дальние родственники разошлись, а остались самые близкие и коллеги, большей части которым не было сорока лет, песня рок-группы все же зазвучала. Папа Андрея очень хотел понять, о чем она, и Ломидзе, потихоньку, переводил ему с английского. Вера сидела в недоумении. Муж никогда не говорил с ней о своих похоронах. Ей даже казалось, что Жора сам захотел включить эту песню, но на такие перфомансы он навряд ли был способен. Так в голове Веры впервые появилась мысль, что она плохо знала своего покойного мужа…

Народ тем временем действительно хорошо напился. Лаврентьева упала со стула, когда пыталась дотянуться до чего-то съестного, Жора подпевал «Металлике», а Ломидзе вдруг перестал переводить и заплакал. Поминки удались…

* * *

Вдова Вера Фролова не пила на поминках по двум причинам: ей хотелось провести мероприятие достойно, а для этого нужно было все контролировать, и она уже смирилась с потерей мужа, и заливать горе алкоголем не имело смысла. В результате за это причитался еще и бонус – Фролова могла передвигаться на собственном автомобиле. Она ехала домой, рядом сидел пьяный Ломидзе.

Трезвость ума была Вере нужна во всем, ведь старые правила уже не действовали, а с новыми пока определится было затруднительно. Проблемы можно было поделить на две группы: финансовые и моральные. Как ни странно, за первые Вера переживала в меньшей степени, несмотря на то, что выплачивать ипотеку только из ее зарплаты нереально. Но было кому помочь несчастной женщине, хотя бы ее родителям. А вот внутри ясности не было.

Ведь на самом деле Вере ее муж был совсем не безразличен. Более того, сейчас приходило понимание, что Андрей был явно лучше ее любовника – Евгения. Да и как, собственно, появился любовник. Фролов периодически заезжал в гости к Соколовой, объясняя это тем, что у девушки тяжелое психологическое состояние, что она – необычная пациентка, потому что была спасена лично хирургом, в результате чего возникло чувство соучастия в ее трагедии. Сначала Фролова относилась к этому с пониманием, думая о том, какой чуткий у нее муж, через полгода это стало раздражать, через год – злить. В один из таких дней, когда муж опять был у Соколовой, в гости неожиданно без предупреждения заехал Ломидзе. Он приехал к Андрею, но поскольку мужа не было, Вера из вежливости пригласила его зайти. Фролова рассказала, что супруг у бывшей пациентки, а Ломидзе усмехнулся: «Ты что и вправду веришь, что он просто так ездит к ней? Да у них по-любому уже давно шпили-вили. Никакой другой причины я в этих поездках не вижу». Дальше начались речи о том, как несправедлив Фролов к Вере, что променял такую женщину на безногую инвалидку. Не верить другу мужа Фролова уже не могла. Зерно оказалось брошено в слишком благодатную почву. А потом Ломидзе начал оказывать знаки внимания. И устоять в ситуации, когда мужчина тебе нравится, а муж изменяет с калекой, оказалось сложно. В какой-то момент Вера бросила сопротивляться. Ломидзе приехал с шампанским, хорошим настроением и потоком комплиментов, когда Фролов был на ночном дежурстве, и у будущих любовников случился первый секс…

Но только сейчас, когда муж лежал в гробу, Вера вдруг задумалась над тем, а какие, собственно, у нее были доказательства измен супруга, кроме слов Ломидзе и фактов посещения Андреем бывшей пациентки? Никаких. И вероятность того, что Веру просто развели, вполне имела место быть. Но об этом думать не хотелось.

Ломидзе уже вполне освоился в квартире вдовы. Он понимал, что переезжать еще рано, нужно ждать, и ждать долго – хотя бы год, но в целом ситуация его устраивала. К тому же, Вера сама намекнула на продолжение отношений, говоря об участии в погашении ипотеки. Но потом приснился сон. Дурацкий сон. Во сне Фролов привязал своего друга к доске и пустил ее по пилораме. На моменте, когда крутящийся диск должен был вонзиться в причинное место, Ломидзе проснулся. Он был истинным атеистом, но сон, как медленнодействующий яд, начал отравлять реальность. Покойник был недоволен. И хотя в мире патологоанатома он просто уже разлагался в гробу, непонятное чувство его существования в потусторонних мирах привязалось как назойливая муха.

Вера и Евгений сидели на кухне. Есть после ресторана не хотелось. Разговор не клеился. Фролова вышла в коридор и вернулась с пакетом. Там были личные вещи убитого мужа.

– Следователь отдал, – прокомментировала вдова, – сказал, что они не являются вещдоками. Надо телефон Андрея включить, вдруг кому-то забыли о смерти сообщить.

На телефон посыпались смс о пропущенных вызовах.

– Почему ты плакал на поминках? – вдруг спросила своего любовника Фролова.

– Я виноват перед ним.

– Странно это. Значит, если человек живой, то можно ему всякую хрень делать, а как только умер, так сразу совесть просыпается? Ведь ему сейчас все равно, а тогда он был здесь, ты с ним на работе встречался, за руку здоровался. Ладно я, у меня был мотив, но тебе он ничего плохого не сделал. А ты с его женой стал спать. Друг! – на последнем слове Вера цинично улыбнулась.