Узют-каны - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Стрельцов cтр.№ 116

Когда же придёт ХОЗЯИН, ИЗБАВЛЯЯ ОТ МУЧЕНИЙ?

– Я иду. К тебе. Хозяин. Я иду, – бормотал скелет, отдалённо похожий на человека.

Целенаправленно продираясь сквозь чащу, как дубину используя двустволку для борьбы с крапивой и репьём, вымахавших в человеческий рост, Урюк напоминал достигшего крайней степени дистрофии сумасшедшего. За несколько часов он, сбросив килограммов шесть, высох. Под грязной одеждой, как у Кощея Бессмертного, выпирали ребра над впалым животом. Ссохшиеся, покрытые струпьями пальцы могли посоперничать в бледности с экспонатом из кунсткамеры. На обтянутом кожей черепе фанатично сверкали ввалившиеся глаза. Похоже, он не замечал, что изменился. Резко поредевшие волосы обнажили гигантские бородавки на темечки и шее. У него выпали передние зубы, а язык распух от жажды. Горло, казалось, обернули в наждачную бумагу.

Но Урюк даже не остановился у родника, спокойно перешагнув живительную влагу. Хозяин ждал его. И только его! Взвалил чрезвычайную миссию на этого человека. Урюк знал об этом и победоносно шествовал, стремясь положить на алтарь Божества свою голову, если понадобиться. Ведомый голосом Хозяина, безостановочно повторял заклинание:

– Я иду. Иду. К тебе. К тебе. Иду.

Если он дойдёт, то всё изменится. Будет всё хорошо. Урюк не умрёт. Теперь никогда не умрёт. Разве не стоит для этого немного пострадать? Уверенный в своей цели, он неожиданно растерялся, когда достиг чёрных, возросших на болотистой почве тополей, а голос, зовущий его к себе, исчез. Вновь подступило ощущение свершившейся несправедливости. Неужели его бросили? Голос, кажется, обещал, что подскажет, как необходимо поступить для того, чтобы выбраться из тайги. А теперь смолк. Хозяин врал? Его опять обманули! Урюк с удивлением обнаружил, что несмотря на ярость и слёзы бессилия, он чувствует, как напуган. И не внезапно наступившей тишиной в голове и неопределённостью, а чем-то другим. Надо было бежать отсюда, от этого места. Потому что впереди ждал бесповоротный ужас, от которого волосы встают дыбом и обрывается биение сердца. Предупреждение исходило изнутри. Обострённое, как у всех психов, чувство самосохранения сделало последнюю попытку для спасения. Но Урюк лишь тоскливо подвывал, кружась на месте и дёргая губу. Измождённый организм напомнил о себе. Покачиваясь, человек продвигался вперёд, цепляясь за лысые чёрные стволы, постанывая, когда вечно влажная кора щипала язвы на ладонях.

Высохший сломанный тополь, стрелой застрявший меж двух других напомнил ему готовый к атаке мужской половой орган. Урюк, хныкая, помочился в кусты, перелез через завал и увидел уткнувшийся носом в землю вертолёт. Безумное лицо оросили неподдельные слёзы радости. Прости, что усомнился в тебе, Хозяин! Прости! Урюк теперь понял, куда вёл его мудрый голос. Не дав погибнуть в огне, показал верный путь к спасению. Улететь! На вертолёте можно улететь! Из леса! Из разума. Из жизни. Но улететь! И не беда, что Урюк никогда не умел управлять подобной штукой. Он научится!

– Я иду! Иду! Да-да! Иду!

…Всего несколько шагов отделяло их от тела Ивана. Молчун надеялся обойтись без происшествий. Надо забрать у трупа автоматы. Подойти и взять. И сделает это зэка. Возможно, подставить его будет нечестно, но рисковать Марусей и собой просто не имеет права. На всякий случай. Если Командир превратился в одну из тех тварей, но пока прикидывается мёртвым, ожидая жертву, что же: для такой роли кандидатуры лучше, чем бандит, не найти. Жестоко, но факт. Маруся же заранее уверила себя: мертвец оживёт. Так было, и не раз. Она согласилась, что можно не возвращаться за вещами, но без оружия обратная дорога к посёлку будет менее уверенной. Когда-то же должно им повезти?! Но увиденное превзошло все ожидания.

– Ёшкин кот! – Пахан с отвращением попятился. – Ни в жизнь не подойду! Ни в жизнь!

– Это ещё хуже! Боже! Разве может быть так? – если бы Марусю не вырвало десятью минутами раньше, такое произошло бы сейчас.

Бортовского не было. Его тело, где ожидалось увидеть ноги, руки и прочие человеческие атрибуты, заменил пульсирующий в агонии гигантских размеров слизень. Извиваясь, он бился, попутно меняя краску с тёмно-розовой на мёртвенно-бледную. Волнообразное горбатое существо медленно и бестолково елозило, накрывая автоматы сплющенным брюхом. Молчун моментально прикинул, что слизень, хоть и выглядит устрашающим, практически безопасен. Похоже, он умирал. На утончённой конусообразной конечности двигались шрамы углублений, пережёвывая вечную жвачку. От мысли, что такая фиготень сидела в Иване всё время, закружилась голова. У-у, червь! Ах, если бы Бортовский знал, во что превратится после смерти, он, возможно бы, застрелился. Повеселив мысли, Молчун почувствовал облегчение. Червь привлекал внимание, завораживал, словно они подглядывали за чем-то неприличным. Безобразное отталкивающе привлекательно. Что, в принципе, есть человек? Имидж, личинка, личина. Его сущность – червь. Голодный и любопытный. Не червяка ли мы напоминаем в утробе матери? И разве не черви проводят нас в самый последний путь, превращая из тела в прах? Если распределять пальму первенства между живыми существами планеты, вполне заслуженно завоюет её не лев, не черепаха, не слон, не человек, а червь, питающийся падалью. Он бессмертен и всесилен.

Маруся первой уловила опасность:

– Борис исчез! Он где-то здесь! Чувствуете, как воняет?

– Вздернутый смылся, – удивлённо подтвердил Пахан.

На ветке болтался пустой рюкзак.

– Пора! – уныло сообщил Молчун. – Убираемся отсюда!

В спину дохнуло теплом, которое через минуту превратится в пекло. Огонь пересёк вырубленную просеку, уничтожив древнюю хижину, попутно слизывая ульи. Осторожно обойдя гигантского червяка, они попытались пройти к реке. Но, поражённые, остановились. С берега к ним направлялся старый знакомый. Разбрызгивая зелёную жижу из ран в боку, оставленных автоматной очередью, медведь неуклюже припадал на все четыре лапы. Он не рычал – молчаливым становясь страшнее. Свалявшаяся шерсть напоминала мокрую ветошь, которой вытирали солидоловые пятна на полу мастерской. Глаза горели подозрительно-красными светофоринами. Но самым жутким было: голова Шурика, свисающая с оскаленной пасти пародией на мохнатую бороду необычной круглой формы. Патлы, которыми Сашка гордился, слежавшись, закрывали лицо уродливыми толстыми змеями.

Как по сигналу, из-за дерева, на котором повесился, вышагнул мёртвый Борис. Вместо лица бело-жёлтая пена с впадинами рта и глазниц. Вокруг шеи обмоталась оборванная лямка рюкзака. Кошмар продолжался. Маруся затравленно озиралась, ожидая попутных ему сюрпризов в виде преследующего Ферапонта с ножом в пояснице. Она с удивлением поймала себя на внутреннем вопле. Пусть это будет Ферапонт! Или Асур! Но не отец! Только не отец! Молчун прикидывал, сколько времени осталось, пока разламывающая голову боль не отнимет разум. Ожесточённо надавливая точки на теле, показанные стариком шорцем, пытался путем массажа оттянуть безумие. За отпущенное время ему просто необходимо что-то придумать! Или, хотя бы, вспомнить! Вспомнить важное, но совсем упущенное. Вспомнить – всё, что он мог позволить себе. И пусть это не поможет, но вдруг позволит объяснить происходящее. К руке жестко массирующей лицо прикоснулись.