Чтоб никогда не наступала полночь - читать онлайн книгу. Автор: Мари Бреннан cтр.№ 38

Оутлендский дворец, Суррей,

15 марта 1590 г.

Искать встречи с Анной Девен решил только назавтра, а вечер провел у себя, в одиночестве, отослав Рэнвелла прочь по какой-то вымышленной надобности. В ту ночь прислуживал ему один Колси, и то только потому, что не отличался болтливостью.

Выводы и действия, к коим вели размышления, не отличались приятностью, однако этого было не избежать. И промедление ситуации отнюдь не улучшало. На следующий день, после обеда, освободившись от службы, Девен отправился на поиски Анны.

Графине она в тот день не прислуживала: ей были поручены иные дела. В сравнении с Хэмптон-Кортом или Уайтхоллом Оутлендский дворец был невелик, однако сегодня казался тем самым пресловутым стогом сена, а Анна – иголкой, раз за разом ускользавшей от поисков. Найти ее удалось уже в сумерках. Вновь заглянув в покои графини, Девен застал Анну за составлением списка доставленных книг.

Увидев ее, он замер на пороге, как вкопанный. Анна подняла взгляд от бумаг. Улыбка, озарившая ее лицо, внушала надежду: быть может, все это – просто недоразумение? Но нет, в это Девену не верилось.

– Нам нужно поговорить, – без предисловий начал он.

Анна отложила перо и закусила губу.

– Графиня может вскоре вернуться. Мне нужно…

– Эту отлучку она простит.

Меж светлых бровей Анны пролегла тоненькая морщинка, однако она поднялась из-за стола.

– Хорошо.

В дворцовых стенах подобных разговоров вести не следовало: здесь всюду имелись уши, принадлежавшие если не придворным, то дворцовой прислуге. Анна накинула плащ, Девен же о плаще для себя загодя не подумал. Вместе они вышли в сад, деревья коего защищали от весеннего ветра разве что временами.

Анна следовала рядом в безмолвии, предоставляя ему столь необходимое в эту минуту время. Да, необходимые слова давно были готовы, вот только выговорить их сейчас, рядом с нею, оказалось очень и очень нелегко.

– Вчера я говорил с графиней.

– Вот как?

Казалось, новость пробудила в ней не более чем сдержанное любопытство.

– О королеве. О… о нас с тобой и о возможности нашего брака. Оказалось, она об этом впервые слышит.

Щеки и губы Девена уже начали коченеть. Анна замедлила шаг, словно графиня предстала прямо перед ней. Немалым усилием Девен заставил себя взглянуть ей в лицо. Живот сжался в тугой комок, будто все части тела удерживала вместе одна только сила мускулов.

– Если ты не желаешь становиться моей женой, об этом достаточно просто сказать.

Итак, слова прозвучали, но немедленных возражений не встретили. Вместо этого Анна опустила голову так, что лицо ее наполовину скрылось под капюшоном плаща. Сей жест также говорил яснее всяких слов. Едва сдерживая дрожь, Девен ждал ответа и чуть было не пропустил ее шепота:

– Нет, дело не в желании. Я не могу.

Заранее смирившийся с охлаждением ее чувств, Девен в смятении и надежде уцепился за это слово.

– Не можешь? Но отчего?

Анна, не поднимая взгляда, покачала головой.

– Отец не одобряет?

Вновь отрицательное покачивание головой.

– Я… отца у меня нет.

– Может быть, ты уже обещана другому? Или, упаси Господи, замужем?

И вновь отрицание.

– Уж не католичка ли ты? – спросил Девен, ища и не находя иных возможных причин.

С уст Анны сорвался короткий, шальной, совершенно неуместный в такую минуту смешок.

– Нет.

– Так объясни же, Бога ради, отчего?

Эти слова прозвучали громче, чем следовало. Анна вздрогнула и отвернулась. Теперь Девен видел лишь складки плаща на ее спине.

– Я…

В голосе Анны слышалась та же дрожь, что и в его собственном, однако ее решимости это ничуть не умаляло. Девен прекрасно знал, сколь сильна воля возлюбленной, только еще ни разу не обращалась она против него.

– Мне очень жаль, Майкл. Разумеется, ты заслуживаешь объяснений, но у меня их нет. Я просто не могу выйти за тебя.

Под трепетное, неровное биение сердца в груди Девен ждал продолжения, но продолжения не последовало.

– Сейчас или вообще?

Вновь мучительно долгая пауза.

– Вообще.

Сей прямолинейный ответ леденил кровь, как и не снилось студеному ветру. Три первых отклика, рвавшиеся с языка, Девен с трудом, но сдержал: даже сейчас, в смятении и страданиях, он не хотел причинять Анне боль, сколь бы жарко ни полыхала в сердце обида.

– Так отчего же ты позволяла мне надеяться, что выйдешь? – наконец спросил он, чувствуя, как грубо звучит собственный голос.

Тут Анна повернулась к нему лицом. Нет, против всех ожиданий, в глазах ее не было ни слезинки. Взгляд ее сделался рассеянным, отстраненным – возможно, так проявлялась душевная мука, однако Девен не в шутку разозлился. Неужто все это для нее ровным счетом ничего не значит?!

– Я боялась, что ты, узнав об этом, оставишь меня, – сказала она. – Ты ведь наследуешь своему отцу и потому должен жениться. А мне не хотелось уступать тебя другой.

А это уже была попытка бессовестной манипуляции… От него явно ждали протестов, заверений, будто в его сердце нет места никому другому, но, пусть это и было правдой, ответил Девен совсем иначе.

– Если уж ты хотела, чтоб я остался с тобой, не стоило удерживать меня, точно рыбу на крючке. Я полагал, ты доверяешь мне больше… как сам доверял тебе.

Вот теперь в уголках ее глаз заблестели слезы.

– Прости.

Но Девен медленно покачал головой. Во всем этом чувствовалась какая-то загадка, которой он не мог решить с ходу, а взяться за ее разгадывание всерьез недоставало воли. Вдобавок, оставшись рядом с Анной, он непременно не сдержится и скажет нечто такое, о чем после будет жалеть.

С этими мыслями он отвернулся и двинулся прочь, оставив Анну в мертвой глуши дворцового сада, на холодном ветру, яростно трепавшем полы ее плаща.

Оутлендский дворец, Суррей,

19 марта 1590 г.

По меркам придворных леди графиня была женщиной доброй и пристально присматривалась не только к своей госпоже, королеве, но и к дамам, служившим ей самой. Не укрылась от ее взора и размолвка меж собственной камеристкой Анной Монтроз и Майклом Девеном из Благородных пенсионеров, и последовавшее за оной расставание.

Однако Луна предпочла бы, чтоб леди Уорик заботилась о ее счастье не столь ревностно. Дело дошло до того, что она, дабы хоть как-то убедить смертную госпожу оставить ее в покое, едва не решилась прибегнуть к магии фей. Конечно, Анне Монтроз надлежало пребывать в расстройстве чувств, но не в слишком великом, чтоб любопытство графини поутихло, а Луне, укрывшейся под ее маской, следовало отринуть испытанные практикой обыкновения сего образа и решить, что делать дальше.