Древняя Персия - читать онлайн книгу. Автор: Филип Гюиз cтр.№ 27

Печать мобеда (священника) в сасанидскую эпоху

Традиционное понимание маздеизма как «государственной религии» в сасанидскую эпоху кажется очевидным, но это стало привычным только для периода с V в. Это изменение не привело к эволюции иерархической организации маздеизма (а также к добавлению административных и юридических функций духовенству) в сасанидскую эпоху и исходило (совершенно напрасно) из принципа статичности миропорядка. Впечатление тесной связи между троном и алтарем, еще более усиленное декларациями персоарабских авторов исламской эпохи, также обманчиво и на самом деле является ретропроекцией современного им положения вещей на сасанидскую эпоху. Остается добавить, что царь царей никогда не стоял во главе маздеистского духовенства — эту функцию выполнял всегда мобедан мобед, то есть «верховный жрец над верховными жрецами» — должность, известная начиная с IV в.

Помимо отдельных алтарей огня, использовавшихся Ахеменидами, Сасаниды, похоже, имели особые культовые строения с постоянно зажженными огнями внутри них, которые можно расценивать как храмы огня, но еще много вопросов остается без ответов. Многие из этих храмов огня, скорее всего, были конструкциями ranacahartaq (букв, «четыреарки»), квадратными строениями, увенчанными куполом, опирающимся на четыре арки. Принимая во внимание, что этот тип конструкции был использован также и в гражданской архитектуре, идентификация типа здания — религиозная или гражданская постройка — не всегда очевидна. Существовало три наиважнейших священных огня: Адур Фарнбаг, Адур Гушнасп и Адур Бурзэн-Михр, согласно среднеперсидским комментариям постсасанидской эпохи, соответственно, связанных со священниками, воинами и крестьянами.

Последний вопрос касается возможных симпатий Сасанидов к зурванизму (христианские выступления против сасанидского маздеизма нередко нацеливаются в зурванитскую мифологию). Этот вариант маздеизма, о котором нет никаких свидетельств до сасанидской эпохи, отводит центральную роль богу времени Зурвану, которого нет в древнеавестийских текстах, и который занимает весьма скромное положение в позднеавестийских текстах. В то время, как базовый маздийский генезис исходит из принципа, что пара враждебных богов — Ормузд и Ахреман — сосуществовали с самого момента создания, зурванитский миф относит их к предшествующей эпохе. В текстах и среднеперсидских комментариях сасанидского времени мало говорится о зурванизме, но, начиная с IV в. н.э., иногда находят весьма подробные записи зурванитской мифологии во вторичной литературе (греческой, армянской и сирийской) и третичной (арабоперсидской).

Мани был рожден в окрестностях Ктесифона в 216 году родителями-иранцами и воспитан в среде баптистов-эльхазаитов, к которым принадлежал его отец. В возрасте двенадцати лет произошло первое проявление его небесного «близнеца», который побудил его оставить сообщество его отца. В течение двенадцати лет Мани хранил тайны, которые открыл ему его ангел, который затем явился ему во второй раз и повелел начать проповедовать. Порвав с эльхазаитами, он пошел сначала со своей миссией в восточные сасанидские провинции — Мекран, Туран и Хиндустан (область, расположенная на северо-западе Индии), а затем, приблизительно на год, он пошел в западные провинции, где царь царей Шапур I дал ему аудиенцию. Вероятно, именно тогда Мани представил царю царей свой труд, который посвятил ему и озаглавил «Шапуракан». Это было первое произведение и единственное, составленное Мани, на среднеперсидском языке (родной язык Шапура), в котором представлено краткое содержание манихейского учения. В нем рассматриваются вопросы деятельности пророка и эсхатологии. Мани провел несколько лет в обществе Шапура, так и не убедив его вопреки позитивным декларациям, и поручил миссионерскую деятельность своим ученикам Аддаю (в провинциях, пограничных с Римской империей) и Мар Аммо (на северо-востоке сасанидской империи, в Абаршахре и Хорасане, т.е. на древних территориях, которые образовали центр парфянской империи). Пророк умер в тюрьме в 276 или 277 гг.

Рукописи Мани, от которых остались лишь фрагменты, достаточно многочисленны и включают, помимо «Шапуракана» (канона), составленного на среднеперсидском, семь канонических книг, составленных на сирийском языке. Похоже, что порядок этих книг определял сам пророк. К тому же необходимо подчеркнуть, что Мани одобрял переводы своего произведения на парфянский, среднеперсидский, греческий или другие языки.

Другой труд, озаглавленный «Образ» (среднеперс. Ардаханг), иногда помещаемый как дополнение к ма~ нихейскому канону, в действительности является альбомом рисунков на досках, нарисованных Мани, чтобы проиллюстрировать свои теогонию и космогонию. Они сопровождены краткими легендами. Успех этого сборника был огромен настолько, что его известность как художника и писателя затмила (особенно у исламских авторов) его известность пророка.

Помимо произведений Мани, собрание «святых книг» включает также все рукописи древних манихейских легенд:

Агиографические рассказы, среди которых коптские «проповеди» в тетради из папируса в 48 страниц. Этот коптский кодекс под названием «Деяния», сегодня очень неполный (греч. «Praxeis»). Главным образом важна небольшая рукопись на пергаменте, размерами всего 4,5 на 3,5 см (192 страницы по 23 строки). Эта тетрадь датируется, по всей видимости, IV или V в. (возможно, VI в.), и известна под названием «Кельнский манихейский кодекс» (СМС). Речь идет о базовом документе с ценными сведениями о духовной эволюции Мани до периода создания своей новой религии.

Научные комментарии с коптским фрагментарным сборником «Synaxeis», большой китайский свиток, датированный серединой X в. и называющийся просто «Китайским договором» ввиду отсутствия начала текста и вследствие этого заглавия. Кроме того, к ним относятся прежде всего коптская «Kephalaia», большой том, из 800 страниц, найденный в Фаюме, в Египте, с важным теологическим комментарием манихейского толка;