Щит и вера - читать онлайн книгу. Автор: Галина Пономарёва cтр.№ 45

– Ну что же, – не спеша вошёл в разговор старший брат, – Шадрины – хорошие хозяева, Евдокия – девка покладистая и работящая. Тятя, пусть женятся, – поддержал Куприяна Прокопий.

– Коли Василий на тебя хозяйство оставляет, дак ладно, с Богом, женитеся. Елена, ставь на стол штоф! Всё едино не по-людски всё это: без сватовства, без свадьбы! Ох, времечко, времечко! Всё рушится!

Женщина быстро поставила на большой стол штоф со спиртным напитком, разложила на закуску по тарелкам солёных груздочков, один к одному, сала и нарезала копчёного мяса. Назар Яковлевич наполнил гранёные стопки, выставленные снохой в центр стола, и провозгласил тост: «За семью Носкова Куприяна Назаровича!»

Взрослые дружно выпили. Куприян радостно стал благодарить отца и брата. Он объявил о венчании молодых.

Долго Назар Яковлевич не мог уснуть. Его взволновала весть об уходе в армию беляков Василия. Не принял он такого решения свата. Разволновавшись, ворочался всю долгую ночь.

На следующий день, закончив традиционную утреннюю управу, Куприян поспешил в дом Шадриных. Там его уже ждала Настасья Михайловна. Женщина сообщила, что вопрос с венчанием решён, молодые могут готовиться к церемонии.

* * *

После венчания Куприян, поблагодарив родителя и собрав свои вещи, ушёл к Шадриным. Назар Яковлевич долго настраивал себя на этот шаг. Но, как только закрылась дверь за «поскрёбышем», непрошеная слеза побежала по его щеке. В доме сразу стало тихо и даже пусто. Ушёл молодшенький и забрал с собой часть отцовской души. Никому и никогда не говорил Назарий о своей большой любви к младшему сыну, да и себе в том не признавался. Теперь, когда тот покинул отчий дом, душа его опустела. Не могли её заполнить даже внуки, близкие по возрасту к Куприяну.

* * *

Ранним зимним утром в деревню вошли части колчаковской армии. Василия Шадрина среди них не оказалось. Всех селян к обеду согнали в центр села, к церкви. Старший офицер, похлопывая замерзающими руками и переминаясь с ноги на ногу от студёного мороза, громко объявил о том, что будет проведена мобилизация мужиков и что каждый двор должен поставить в армию по лошади, птицу и другие продукты для пропитания солдат и корма для лошадей. Неисполнение распоряжения грозило наказанием. Разошедшиеся по домам селяне обсуждали навалившуюся на них обязанность. Каждый из них хорошо понимал, чем грозит неповиновение. Уже были случаи в соседних деревнях, когда белые вершили жестокую расправу над крестьянами, не исполнившими распоряжение о мобилизации и снабжении армии продовольствием и фуражом.

– Что делать будем, тятя? – обратился к отцу Прокопий. – Боюсь, что немало из нас вытрясут господа офицеры.

– А мы, сынок, попрячем всё. Лошадей угони на дальнюю заимку, туда же свези зерно, муку. Оставь пару мешков для сдачи, да овощей, яиц, птицы добавим. Авось этого достаточно будет. А лошадей не дадим, нет.

– Хорошо, тятя, сделаем сёдня же.

На том и порешили.

Прокопий снарядил сыновей на заимку, загрузив подводы мешками, обоз двинулся в вечерних сумерках в лес.

Ранним утром во двор ввалились солдаты. Всё тот же офицер велел вывести из избы домочадцев.

– Вы не исполняете распоряжение о поставках лошадей, продовольствия и фуража! – громким нервным голосом обратился он к Назару Яковлевичу и Прокопию.

– Да нет у нас ничего, ваше благородие! Провиант и фураж мы поставили вчерась, – отвечал Прокопий.

– Вчерась! А где лошади? Пшено где? Что врёшь, скотина? – играя плёткой, продолжал кричать офицер. – Нет, говоришь, у вас лошадей? А на дворе чьи стойла, сволочь? А сена почему так много заготовлено, если ни лошадей, ни скотины нет? Ты что, дурака из меня сделать хочешь?

– Прапорщик! – обратился он к рядом стоящему служилому. – Кто значится главой семьи?

– Старик, ваше благородье, Носков Назар Яковлевич, – отрапортовал прапорщик.

– Арестовать старика и сына!

Тут же подбежали солдаты с оружием, заломив руки за спину Назарию и Прокопию, штыками погнали за ограду. Елена едва успела набросить полушубки на свёкра и мужа. Она заголосила. Юнцы, испугавшись произошедшего, потянули мать в избу.

Многих крестьян арестовали беляки, закрыв их в церковном амбаре. К вечеру по селу пошёл слух о том, что завтра они все будут наказаны поркой. Эта новость дошла и до Куприяна. Схватив полушубок, он бегом побежал в свой дом. Об аресте свёкра и мужа рассказала ему плачущая Елена. Наутро всех жителей села вновь согнали к церкви. Там уже стояли в ряд сбитые, плохо обстроганные лавки. Офицер находился возле них, а связанных арестованных крестьян выстроили рядом с лавками. Мужиков восемьдесят вывели из амбара без верхней одежды, в одних рубахах. Среди них были Назар и Прокопий Носковы. Женщины заголосили. Мужики сняли шапки, чувствуя жестокую и страшную расправу над своими селянами.

– За неисполнение приказа Верховного правителя России Колчака о мобилизации в освободительную армию и допущенный саботаж поставок продовольствия и фуража приговорить крестьян села Плотниково к порке в тридцать плетей каждому, – громко зачитал бумагу прапорщик.

Какой плач тут поднялся! Куприян, стоявший среди селян, рвался в центр. На обе руки повисли жена и тёща, не давая ему сделать вперёд и шагу. Не утерпев, прямо со своего места он закричал, обращаясь к офицеру:

– Ваше благородье, не трожь старика! Оставь его в покое! Он стар, я вместо него пойду!

– Ты кто таков, чтобы перечить мне?

– Я сын его, а рядом брат мой, Прокопий! Сделай милость, оставь старого отца моего!

– Почему не мобилизован в армию сей молодец? – обратился офицер к прапорщику.

– Ваше благородие, это семейство Шадрина Василия Матвеевича, а это зять его – Куприян. Добровольцем у нас служит Василий! Не велено на таких повинность накладывать, – быстро доложил рядом стоящий прапорщик.

– Ну что же, благодари своего тестя, – вновь обратился он к Куприяну, – иначе с тобой бы поступили.

Он махнул рукой. Крестьян по одному валили на сбитые лавки, и засвистели плети… Ребятня бросилась в разные стороны, женщины запричитали, мужики, крестясь, опустили низко головы. Куприян бился, сбрасывая со своих рук насевших на них женщин. Евдокия и её мать изо всех сил тянули его от места расправы. Избитых в кровь крестьян, многие из которых были без сознания, после порки бросали тут же на снег. Домочадцы их укладывали на сани и увозили. Не все выжили. Не выжил и Назар Яковлевич. Его мёртвое, безжизненное тело вместе с избитым Прокопием, уложив в сани, Елена с сыновьями повезла в дом.

– Тятя, тятя! Как же так! За что?!

Куприян в ярости вбежал в дом и сорвал со стены висевшую двустволку. Подоспевшая Евдокия с рёвом повисла на шее мужа.

– Куприяша, дорогой, не делай этого! Не накликай большей беды на нас! Куприяша! – билась в слезах молодая женщина. Бледный, с горящими от нахлынувшей ярости глазами, оттолкнув жену, он бросился из дверей дома. Дуся упала на пол без сознания. Вбежавшая в дом мать умыла и положила на лавку дочь. Дуня открыла глаза.