Щит и вера - читать онлайн книгу. Автор: Галина Пономарёва cтр.№ 44

Назар Яковлевич, купец, занимавшийся торговлей лесом, в коей помощниками были сыновья Прокопий и Куприян, вовсе не был против невесты, да и породниться с семейством Шадриных отнюдь неплохо, но напуган, как и многие селяне, нахлынувшей в Алтай Гражданской войной. Растерянность, непонимание и страх закрались к нему в душу. Он был против белых и против красных. Всеми внутренними силами души надеялся переждать это времечко, покуда вновь не установится прежний порядок, заведённый не им, порядок, при котором весь свой век жило алтайское крестьянство.

Здоровье у Назара Яковлевича стало пошаливать, семьдесят пятый годок шёл. Прокопий, старший из сыновей, со всем семейством жил с отцом. Сам Назар просил об этом сына, чувствуя, как быстро уходят силы. Вроде и болезни особой не было, но силушка словно таяла. Супруга его, Василиса Никитична, уже давно, видать, ждала на том свете. Но домашние заботы держали старика в бренной жизни. И всё равно чувствовал, что скоро его смёртонька придёт. Никому он об этом не говорил, сыновья и замужняя дочь вроде и не замечали ничего такого за отцом. Старшие дети, уже давно остепенённые, семейные, не приносили беспокойства старику. Но вот младший, «поскрёбыш», горяч больно, как необъезженный жеребец, за него болела душа. Всё бы ничего, да революция случилась, а за ней и кровопролитная война нахлынула. Не знаешь, как и день прожить.

Куприян, поспорив с отцом, хлопнув дверью, ушёл.

«Видно, к Шадриным подался, – подумал Назар. – Ох горяч, горяч! Прямо весь в меня! Может, и впрямь, пущай живут. Может и прав Василий Шадрин? Времена-то сёдня лихие. Вертается домой, благословлю. Пущай будет по-ихнему».

* * *

Куприян и в самом деле спешил в дом Шадриных. В мыслях он продолжал свой спор с отцом.

«Совсем постарел тятя, всего боится. Надо Прокопия просить уговорить его. Для тяти всегда сдержанный и рассудительный во всём Прокопий был авторитетом. Не то что я, „молодшенький“», – рассуждал Куприяша, и досада бушевала в его головушке, безотчётная молодость звала, стучала в новый день.

Брат и сестра были лет на двадцать старше Куприяна, по возрасту в родители ему годились и относились к нему, как к маленькому, одно слово – «поскрёбыш». Куприян выдался не по возрасту крепким и высоким. Довольно скуластое лицо украшали большие карие глаза и строгие, всегда серьёзные поджатые губы. Только пробивающийся пушок над верхней губой говорил о еще не окрепшей его юности. Вот и дом Шадриных.

* * *

Вступив в большие сени и взявшись за ручку двери, чтобы войти вовнутрь, Куприян услышал громкие бабьи причеты. Голосили обе женщины: Дуся и её матушка, Настасья Михайловна. С волнением он открыл дверь.

– Куприяша, Куприяша! – бросилась к нему Евдокия. – Что у нас тятя надумал, Господи милостивый, помоги, в армию колчаковскую сбирается! Куприяша, никак с матушкой отговорить его не можем! Да что же это делается!

Она обвила гибкими руками шею Куприяна, заливаясь слезами, уткнулась ему в грудь, будто ждала, что он, её суженый, поможет уговорить отца остаться дома.

– Василий Матвеевич, ты пошто решение такое принял? – растерявшись, обратился Куприян к будущему тестю, которого чтил и мнением которого дорожил.

Василий Матвеевич Шадрин, человек ещё вовсе не старый, лет около сорока, коренастый, наделённый недюжей силой, молча увязывал узел и собирал походную котомку.

– Куприян, женись на Евдокии, будь за хозяина в доме. Ведь бабы – оно и есть бабы. Ничего, окромя своего носа, не видят. Я уж сказывал, что красные придут – хозяйству нашему конец! Надо бить их сейчас, потом поздно будет. Не люба мне белая армия, да другой нету. Да и по мобилизации всё равно заберут, да ещё и из дома всё выгребут, поэтому лучше добровольцем идти, вас не тронут. Ты, Куприяша, убеди своего отца, Назария, что придётся тебе нарушить отцову заповедь и к тестю уйти. Так уж всё складывается. Передай моё к нему большое уважение. Придёт время, и всё станет на свои места. Свадьбу не играйте, так венчайтесь. Народ наш всё правильно истолкует.

Говоря всё это, Василий Матвеевич закончил укладывать вещи. Его жена, когда-то удивлявшая всех своей красотой, уже не причитала, только тяжело всхлипывала.

– Ничего, ничего, Настасья, не навсегда ухожу. Восстановим порядок, и домой возвертаюсь. Оставляю за хозяина зятя моего славного Куприяна Назаровича. Не пропадёте. Он хоть и молод ещё, но напорист, в обиду вас не даст, да и хозяйство блюсти будет. Ну, прощевайте покедова.

Поцеловав жену и дочь, Василий вышел в сенцы, плотно прикрыв за собою дверь.

Женщины вновь разразились плачем.

– Дуняша, Настасья Михайловна, да будет уже реветь, будет! Давайте лучше о венчании поговорим, – обратился он к своей будущей тёще.

– Да что тут говорить, вот третьего дня и венчайтесь, батюшку упрежу завтрева. Твои-то как на это смотрят?

– Да нешто вы моего тятю не знаете. Упёрся, мол, традиции не блюдёте. Да вы не волнуйтесь. Он ещё ведь не знает, что Василий Матвеевич в армию колчаковскую ушёл.

– Куприян, а что же ваш Прокопий не пошёл, что ли, воевать с красными? – перестав плакать, обратилась Настасья к дочериному жениху.

– Нет, не пошёл. Тятя сказывал, что воевать против своих грешно. Да оно и не знаешь, как и вправду поступить.

– Вот и я говорила Василию, что грех своих убивать. А он мне: какие свои, если на чужое добро руки зачесались! Не нажили ничего, пьянь, а теперь поживиться хотят! Не выйдет! – Слова Настасьи перемешивались с рыданиями.

– Мама, мама, давай и впрямь об нас с Куприяном подумаем, поглаживая по руке плачущую мать, потихоньку заговорила Евдокия. Дусе исполнилось совсем недавно семнадцать. От матери она взяла красивые глубокие карие глаза, мягкий овал лица и какой-то неуловимый внутренний свет, которым наделены некоторые русские женщины.

Немного успокоившись, обе женщины стали накрывать на стол вечерять. Попив чаю с курниками и сметанными шаньгами, Куприян попрощался с ними и пошёл домой.

* * *

Зайдя в избу, он застал всю свою семью за столом. Отводили вечернюю трапезу.

– Куприяша, садись скорее вечерять, а то уж стемнело вовсе, – обратилась к юноше невестка Елена, которая была единственной женщиной в большом мужском семействе, состоящем из трёх взрослых мужиков и двоих сыновей, юношей-подростков.

– Нет, Елена, спасибо, вечерял уже у Шадриных, – ответил Куприян. – Тятя, Прокопий, мне с вами поговорить надобно, – обратился он к отцу и старшему брату.

– Ну дак садись к столу, заодно и поговорим, – остужая горячий чай, налитый в большое блюдце, ответил Назар Яковлевич. – Лена, поставь ему чашку да мёд подай, – между делом обратился он к снохе.

Елена поставила на стол чайную пару и подвинула налитый в вазочку мёд. Куприян, сбросив тулупчик, сел за стол.

– Тятя, я в последний раз прошу тебя благословить нас с Евдокией. Василий Матвеевич сёдня ушёл в колчаковскую армию, а меня оставил за хозяина в доме. Просил передать тебе поклон да просьбу – нарушить дедовские традиции и отпустить меня к ним в дом. Прокопий, ты-то хоть вразуми тятю!