Кроха - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Кэри cтр.№ 83

– Я был занят делом! – ревел Жак.

– Он сильно пьян, – заметила я. – Да, он явно не в себе.

– Ну, пускай проспится у кого-нибудь на крыльце, – предложил Куртиус.

– Какое там проспится! – вздохнула вдова. – Разве от такого можно проспаться?

– Занят делом! Ох, каким делом! – кричал Жак. – Посмотрите на эти руки!

Наступила затяжная тишина.

– Он ушел? – предположил Мартен.

– Думаю, да.

Но тут раздался вопль Жака:

– О, помогите! Помогите Жаку! Кто же поможет Жаку?

– Я не могу этого вынести, – заявил мой хозяин.

– Крошка! Помоги мне, Крошка!

– Пойду к нему, – сказала я.

– Эмиль! Эмиль! – хныкал Жак.

– Он кричит потише. Он успокаивается, – проговорила вдова, – но пустить мы его не можем.

– Что же делать? – завывал он. – Что мне теперь делать?

– Он скоро уйдет, – уверенно сказала вдова. – Он утихомирится.

– Семья! – истошно вопил Жак. – Мать! Отец! Сестра! Брат!

– Жак Бовизаж, – зашептала я. – Тихо!

– Я! Я! Я! Помогите! Помогите мне!

И тут он завыл, и это был долгий и страшный звериный вой. Потом все стихло. Он убежал.

– Завтра, сударь, нам надо его поискать, – предложила я моему наставнику.

– Да, Мари, он успокоится к утру. Не удивлюсь, если он позже вернется и уляжется спать у наших ворот.

Но Жак Бовизаж не вернулся ни той ночью, ни на следующее утро. Почуяв вкус и запах крови, он отверг мягкую кровать, отринул теплый комфортный дом и вернулся, в обнимку со своим горем, обратно на улицу.

В ту ночь город словно подменили, и наш бульвар дю Тампль захлестнула непривычная тишина. Улица, по которой некогда спешили по делам люди и грохотали кареты, теперь была безмолвна. Городские ворота заперли. По всем районам бродили вооруженные пиками люди и стучались в двери. На реке через равные расстояния выставили дозоры в лодках, и дозорные стреляли по всему, что двигалось.

Утром, когда городские ворота вновь распахнулись, мы с Куртиусом отправились на поиски Жака, звали его, свистели и кричали. Мы останавливали прохожих. Мы предлагали вознаграждение за любые сведения о нем. Но в тот день, как и на протяжении многих последующих дней, о нем не было ни слуху ни духу.

– Мой Жак, – горестно повторял Куртиус. – Мое дитя! А что будет, если к нам ночью нагрянут грабители? Кто нас теперь будет охранять?

Никаких чувств

В те дни все городские ворота, все ставни и все окна были закрыты по указу Коммуны ^[15] и основные улицы в центре были оцеплены четырьмя шеренгами солдат. Куртиус, вдова, Эдмон и я сидели в церкви Мадлен, на рю де ла Мадлен, куда нас вызвали ранним утром по распоряжению Национальной ассамблеи. Получив письменное предписание явиться, мы поднялись на рассвете, помылись и с превеликим тщанием оделись. Мартен Мийо внимательно нас оглядел, сдул пылинки, поправил трехцветные кокарды, отступил на шаг, чтобы бросить на нас последний взгляд, и махнул нам на прощанье.

– Все будет хорошо, – заверил он. – Ну и день! Вы это заслужили!

И мы двинулись в путь. Я обернулась, чтобы махнуть ему в ответ, но мой взгляд привлекла одинокая фигура на соседней улице: человек стоял, спрятав подбородок от ветра в поднятый высокий ворот куртки.

Мы провели все долгое утро в церкви Мадлен, и за эти несколько часов ожидания я почти забыла, зачем мы сюда пришли. Наконец я услыхала барабанную дробь, потом наступила тишина, а затем тишину внезапно разорвал грохот, сотрясший церковные окна, словно могучий удар грома, и оглушительная волна радостных возгласов. Мы приосанились, выпрямились, на всякий случай смахнув с одежды соринки. Теперь уж ждать оставалось недолго. Все могло произойти в любой момент. У меня по спине забегали мурашки. У Куртиуса заурчало в животе. Вдова, несмотря на прохладу, обильно потела. Эдмон держал на коленях тряпичного Эдмона. Мы, Эдмон и я, глядели друг на друга. Но мы ждали, просто ждали. И ни слова не произносили.

Около половины одиннадцатого городские ворота опять открыли, возвестив о начале очередного дня в деятельной жизни Парижа. Потом по всему городу стали распахиваться ставни, в окнах появились лица, люди занимались своими обычными делами: отправились за овощами и мясом на запоздало открывшиеся рынки, пили кофе в кафе, играли в шахматы в парках или снова шли спать. Примерно в это время, после половины одиннадцатого, нам доставили посылку. Вначале нас препроводили из церкви на улицу. Основная часть посылки лежала в тачке. На церковном дворе уже была выкопана могила, рядом с которой стояло ведро, наполненное негашеной известью. Нам вручили сверток в корзине и попросили поторопиться.

– На ней почти все волосы вырваны, – констатировал Куртиус.

– Распродали по клочкам, – пояснил один из мужчин, прикативших тачку.

Я взяла голову себе в подол. Тяжелая.

– Вам бы поспешать, – заметил мужчина с тачкой.

– Похоже, ваша женщина плачет, – добавил другой.

– Вряд ли, – возразил мой наставник. – Мари, ты разве плачешь? Что-то на тебя не похоже.

– Нечего ей плакать. Это неправильно!

– Мы ведь безымянные мастера, Мари, – сказал Куртиус. – И мы не испытываем никаких чувств. Мы не можем себе позволить что-либо чувствовать. Этим пусть другие занимаются. И ты должна это знать лучше, чем кто-либо. Сколько голов мы уже сделали? И отчего сейчас такие волнения? Мы же как газеты. Мы только регистрируем события. Это наша привилегия, Мари, – видеть то, что мы увидели, и сейчас настала кульминация этой привилегии. Короли ведь тоже умирают, самыми разными способами. И история регистрирует это в своих анналах. И мы тоже регистрируем. Факты. Факты.

– Благодарю вас, сударь. Мне уже полегчало.

– Так, это еще что за ерунда? – недовольно произнес мужчина с тачкой. – Старая дама тоже плачет.

Вдова Пико, эта неприступная крепость, заметила на своем платье пятнышко крови короля. Она ткнула в него кончиком пальца. Ее глаза, вне всякого сомнения, были полны слез.

– Король, – прошептала она. – О, наш король. Чем мы провинились, что дошли до такого?

Вид этой головы даже вдову привел в полное замешательство. Эдмон, который уже изверг свой завтрак, сидел, трепеща, рядом с матерью, запихав холщового Эдмона себе в рот.

Мы с Куртиусом принялись за дело. Мы передавали друг другу голову, чтобы таким образом хоть немного очистить от мусора срез крупной шеи, на котором болтались ошметки плоти со сгустками крови и кусочками костей. Я нанесла на лицо короля слой помады, стараясь не открыть ему случайно веки. Лицо ничего не выражало. Небольшие морщинки вокруг бровей. Губам надо было придать естественное положение и закрепить. Зубы были сильно сточены от обилия сладостей и выпечки – нет, не надо думать об этом!