d’Рим - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 30

Оставив сады, мы медленно двинулись вокруг купола. С другой стороны открылась площадь с солнечными часами.

– Я нашла часы, которые потерял Калигула. Отсюда они действительно как на ладони, даже как на руке. А улицы – это ремешки часов. Смотри, мы поднялись выше апостолов. На несколько минут стали ближе к Богу, чем они, – запела в голосе Анны Сикстинская капелла. По оде ее радости было слышно, что Рим она любила искренне, как ребенок – мать.

Апостолы, как и прежде, смотрели вниз на толпу. Толпа жаждала зрелищ, которые оставили в стенах Ватиканской галереи Леонардо да Винчи, Тициан, Караваджо, Рафаэль и другие гении.

Спустившись с небес, мы решили зайти внутрь собора.

– Красиво! Нет, концептуально, – засмеялась я. – Микеланджело? – вглядывалась она в изящную мифологию мозаики.

– Он самый.

– Тоже ангел Миша.

– Точно, я даже не думал никогда об этом, – улыбнулся Борис.

– А я до сих пор не знаю, о чем ты все время думаешь.

– Видимо, не о том, раз не замечаю очевидное.

– Как говорила одна моя знакомая – «Зачем мне видеть очевидное, когда я могу чувствовать невероятное», – поцеловала я Бориса в щеку и вдохнула запах его лица. Пахло мужеством. Легкая щетина и отголосок какой-то приятной воды, может быть, даже артезианской.

– Неплохая идея…

– Да, мне тоже нравится, – не дала я ему закончить мысль.

– Микеланджело не может не нравиться.

– Кругом он.

– Правда, доводили до ума другие, – тихо произнес Борис.

– Чувствуется, старались слишком, как всякие прилежные ученики.

– Знали бы они, как перестарались. Народ сюда так и тянет со всей планеты каким-то историческим магнитом.

– Народу много, это факт. Но вот почему? За себя ответить не могу. Может, ты знаешь, почему меня так тянет именно сюда, в Рим?

– Не знаю, возможно, ты, как все эти люди, пришедшие сюда, пытаешься найти место в своей вселенной капризов и стихий, хочешь открыть какую-то свою тайну, определить вектор собственного пути к личному счастью или узнать его у римских апостолов, патрициев и художников. Хотя на мученицу ты не похожа. Может быть, это просто исповедь, которая выражается очарованием и впечатлением.

– Про исповедь было хорошо. Красиво.

– Ну не всех же подавать на алтарь жестокой смерти, пусть даже созрели плоды исторического момента. Эта честь предоставляется избранным.

– Почему именно это красивое место вобрало в себя столько зла, столько красоты и святости?

– Что здесь ни сотвори, все прекрасно: и жизнь, и смерть, и созерцание.

– Не устала еще? – спросил меня после двух часов болтания по Ватиканским галереям Борис.

– Нет, я люблю много ходить. Мы еще обязательно зайдем в Пинакотеку. Чувствуешь, меня туда прямо засасывает, где бы я ни была. Прямо трясина. Омут. Одна лестница чего стоит.

Пройдясь по залам музея Пия-Климента мы попали в долгожданную воронку.

– Какая лестница! – взглянула вниз через перила Анна.

– Не лестница, а карьера.

– Кому как. Для меня эта винтовая лестница – самая красивая воронка в мире, радостно побежала по ступеням Анна.

– Да, хороший штопор, – снисходительно заметил Борис.

– Ты просто привык. А вот люди уходят в штопор группами, – показала она туристов, которые считали ступени. – Я их понимаю. Затягивает, как в омут, с головой, и не важно, спускаешься ты или поднимаешься, с одной стороны возносит к небесам, с другой – бросает на самое дно. Головокружительно. Гениальное творение.

– Как всегда в Риме, не обошлось без Микеланджело, – вздохнул Борис. – Вообще он сконструировал макет ДНК. Тот получился огромный, и Микеланджело думал, Куда его девать? Потом присмотрелся: «Ба, да это же лестница! Куда бы ее пристроить? Куда бы по ней подняться?»

Здесь экскурсовод с группой туристов словно подтвердил слова Бориса:

– По легенде, идея двойной спиралевидной лестницы родилась у Микеланджело. Уже тогда он спроектировал ее похожей на структуру молекулы ДНК. Оригинальная лестница архитектора Браманте закрыта для посетителей. Поэтому мы сейчас с вами находимся на второй.

– Анти-Браманте, – тихо шепнула Борису Анна.

– Она получила название Браманте – Момо, – поправил ее экскурсовод, который вел туристов. Группу медленно, но верно затягивало в воронку. – Построена лестница в тысяча девятьсот тридцать втором году, спустя четыре века после гениального архитектурного решения Донато Браманте. Автором шедевра стал архитектор Джузеппе Момо.

– А что на самом верху? – спросил кто-то из туристов.

– Как что? Небо, – произнесла Анна еще тише.

– Если подняться до самого верха, то там будет Почта Ватикана, – ответил гид.

– Кто-то пишет письма Папе-Ноэлю, кто-то папе римскому, – остановились мы у перил, чтобы отпустить туристов. Надоели, особенно экскурсовод. Жужжит и жужжит.

– Головокружительно, как при поцелуях. Раньше я приходила сюда одна целоваться.

– Удобно, – усмехнулся Борис.

– Кажется, лестница движется сама, как эскалатор. Забавно, – опустила я голову вниз.

– Все дело в ступенях. На галерке они пологие и широкие.

– Да, очень похоже на театр. А что в партере?

– Там обычные.

– Наверное, любимый спектакль моей жизни. На который я готова ходить вечно. Что скажет по этому поводу главный концептуалист?

– После такого штопора неплохо было бы откупорить бутылочку.

– Из Пинакотеки в винотеку?

– Ага, я тут знаю поблизости одну, – прямо с лестницы повел Борис меня в очередной винный погреб искать истину. Чем дальше мы отходили от Ватиканского музея, тем заметнее редели ряды туристов, под ногами все та же старая брусчатка и узкие улицы прижимали друг к другу дома, выжимая из пространства все до последнего дюйма, а людей буквально заставляли куда-нибудь зайти перекусить или выпить.

– Район номер тринадцать. Трастевере.

– Хорошая цифра. А что значит?

– За Тибром.

* * *

– Так вот, когда апостола Петра приговорили к распятию, он попросил, чтобы распяли его головой вниз.

– Вот откуда растут ноги концептуализма. Не хотел повторяться, – комментировала рассказ Бориса Анна.

– Ну, почти. Петр считал, что умереть в такой же позе – слишком много чести.

– Чести много не бывает. То есть антипапа?