Хаос и симметрия - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Аствацатуров cтр.№ 20

– Ничего себе…

– Законов настоящих нет! – оживился вдруг депутат и поправил давивший на толстый живот ремень безопасности. – Бардак ведь вокруг! А без законов, дорогой вы мой, никак, никак нельзя… Так-то вот… Работаем понемногу, подымаем страну, законодательство укрепляем.

– Отдыхать хоть успеваете?

– Да какое там… – Толстяк зевнул и безнадежно махнул розовой пухлой рукой.

– За девушками поухаживать? – фамильярно предложил я и тут же растерянно спохватился. – Ну, чтоб форму не потерять… и вообще… расслабиться.

Депутат настороженно глянул на меня поверх толстых линз, а потом как-то приосанился:

– Девушки есть, но это не главное… Нам экстрасенсы помогают.

– Кто помогает?! – ужаснулся я.

– Экстрасенсы… А как вы думаете? У нас у каждого свой экстрасенс или колдун… С ними и беседуем, стрессы снимаем. И, кстати, по работе консультируемся.

– По работе?! – ужаснулся я.

От его слов мне вдруг сделалось тоскливо. Почудилось, будто в салоне кто-то медленно убирает свет. Лицо депутата стало таять, терять очертания, превращаясь в бесформенное розовое пятно. А он все рассуждал, размахивал пухлыми руками, объяснял, что жизнь, мол, штука сложная и все зависит от удачи. И потому, прежде чем предпринимать какой-нибудь шаг, внести новый законопроект или, там, записаться на прием к министру – тут я отчетливо увидел в искаженной перспективе поднятый кверху указательный палец, толстый и разваренный, – нужно предварительно получить одобрение экстрасенса.

Депутат говорил, а мне все больше становилось не по себе. Где-то глубоко в груди, как ночной филин, ухнуло сердце. В висках застучало. По телу прокатились ледяные крошки озноба. Депутат тем временем рассказал, как экстрасенс к нему приезжает, раскладывает карты, составляет индивидуальный гороскоп, просит показать ладони (показываю, а куда прикажете деваться?). Потом дает советы. Где, как и что нужно говорить. Как уберечься от порчи: колдуны политических противников тоже не дремлют. Как окружить себя и свой бизнес магическим полем безопасности и отпугнуть злых духов.

Он перешел к каким-то стеклянным пирамидам, появившимся в Питере несколько лет назад. Я не понимал, о чем идет речь, пока не вспомнил: одну такую я в самом деле видел на площади Труда. По словам моего собеседника, выходило, что это – магические обереги, и их поставил бывший губернатор по совету некоего известного колдуна. Неожиданно наш разговор прервали.

– Что-нибудь желаете?

В проходе выросла тощая фигура стюардессы. Я даже не заметил, как она подошла со своей тележкой. Стало немного легче.

– Сок, минеральная вода, кола?

Стюардесса вертела головой, поочередно обращаясь то ко мне, то к нему.

– Ничего не буду, спасибо… – промямлил я.

Депутат кивнул розовой головой, откинул столик и ткнул в него пухлым пальцем:

– Минеральную воду.

– Ремни можете уже отстегнуть, – ласково разрешила стюардесса.

Я словно очнулся. Снова вернулся обратно в самолет, следующий рейсом из Москвы в Назрань. Снова услышал урчание моторов, сытое и с перестуком. Увидел салон, освещенный ровно горевшими лампочками и прежних пассажиров, мирно дремавших в своих креслах.

Депутат одним залпом осушил стакан и вернул его стюардессе. Потом поднял столик, подтянул штаны на коленках, немного поерзал, потерся о спинку кресла, устраиваясь поудобнее. Наконец закрыл глаза и объявил безразличным тоном, будто распорядился:

– Посплю немного… устал…

Видимо, разговор с наивным и несообразительным собеседником изрядно его утомил. А я вернулся к своим тревожным мыслям. Но теперь они приняли совсем другой оборот.

“А вдруг всё так и есть? – думал я. – И нашей страной управляют не президент и депутаты, а экстрасенсы и колдуны?” Теперь понятно, отчего у нас принимают такие законы. Иррациональные и уму непостижимые. Наверное, чем более разумно, казалось бы, действуют наши законодатели, тем больше они попадают во власть магов и колдунов, и тем больше вокруг становится хаоса.

В тот раз жизнь открыла мне странный парадокс. Мы можем забыть о бессознательном, о хаосе, о тьме. Сделать вид, что ничего этого не существует. Посвятить себя рациональному строительству, утвердив законы и правила и убедив себя, что всё научно. Но когда до победы уже будет совсем рукой подать и граждане согласятся, что светильник мирового разума вот-вот возгорится, в этот самый момент дряхлые подземные силы придут в движение. Бессознательное, хаос, древний зверь – всё, чему не уделяли внимания, про что хотели забыть, вырвется на свободу и поглотит нас с нашим разумом и хрупкими законами. Конец света если наступит, то именно так.

Уильям Голдинг, написавший роман-притчу “Повелитель мух”, был убежден в возможности подобного сценария. Пройдя войну, он разочаровался в либеральном гуманизме, в прогрессе, в идее разумного, научного устройства мира. Голдинг полагал, что человек – существо падшее и его человеческая натура, как выразится персонаж “Повелителя мух”, христоподобный мальчик-визионер, – одновременно “героическая и больная” (heroic and ill).

Человек героически стремится обуздать окружающий его хаос, исправить больной неорганизованный мир, подчинить его правильной разумной цели. Но сам он принадлежит этому миру и, стало быть, заражен той же болезнью. Хаос, учит нас Голдинг, располагается не где-то вовне. Он гнездится в самом человеке, а главное – в его героическом усилии внести в мир порядок. И, предпринимая такое усилие, делая себя началом и концом вселенной, человек лишь утверждается в своем несовершенстве и падшей природе.

В самом начале романа Ральф, Джек и Саймон отправляются обследовать остров. В тропической чаще им открывается странное, таинственное видение.

Голдинг ставит персонажей перед загадкой мироздания, перед знаком некоего великого замысла. Он предлагает им символически поучаствовать в сложной мистерии. Смысл увиденного молниеносно разгадывает визионер Саймон: “Как свечи. Кусты в свечах. Это такие почки”, – произносит он, констатируя нерасторжимость мироздания, бессмысленность анализа, непостижимость божественного замысла, к которому можно приблизиться лишь при помощи воображения. Джек реагирует как животное, проявляя биологическую агрессию. Он ударяет по зеленой свечке ножом и убеждается, что ее нельзя съесть: “Зеленые свечи, – скривился Джек. – Есть их не будешь”. В свою очередь Ральф пытается проанализировать увиденное, найти в нем человеческий, практический смысл, который свидетельствовал бы о разумном устройстве. Но такого смысла он не находит.