Новая Ты - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Кепнес cтр.№ 84

Вся жизнь.

Я плачу. Слезы очень кстати, и я их не сдерживаю. Эта музыка всегда меня трогала: цирковая барабанная дробь, аплодисменты, обреченность, смутная грусть и неуловимость конца. Теперь она всегда будет ассоциироваться у меня с его смертью. Жаль… Или не будет, все-таки похороны – не свадьба, их никто не старается запомнить и не обсуждает потом за семейным обедом в мельчайших подробностях. Оркестр замолкает, и мелодия растворяется в тишине. Загорается свет. Мой выход! Лав целует меня. Я всхожу на трибуну.

– Предлагаю начать с минуты молчания.

Отличный ход! Я склоняю голову, и вслед за мной опускают взгляды все присутствующие. Никогда раньше не понимал, почему люди отваливают такие деньги за костюмы «Армани», а теперь вижу, что оно того стоит. И вот я стою в приятном предвкушении и в легком трепете, стараюсь не пялиться на Риз Уизерспун и еще раз пробегаю свою речь. Что ж, пора! Я беру микрофон.

– Здравствуйте. Меня зовут Джо Голдберг. Сегодня мне выпала честь представлять семью Квиннов, фактически ставшую для меня родной.

Подготовился я отлично. Форти Квинн был бы доволен. Первый вариант речи я набросал, еще когда вернулся из пустыни. Потом, конечно, пришлось его немного перелицевать, но окончательный вариант меня порадовал. Думаю, я мог бы неплохо этим зарабатывать. И надо-то всего – похвалить способности покойника и упомянуть его неоценимый вклад в жизнь общества.

Со слезой в голосе я говорю, что с первой нашей встречи Форти звал меня «старина» – знак симпатии и высокого доверия. Аудитории нравятся такие мелочи. Слушают меня внимательно. И я не упускаю возможности просветить их: рассказываю об одной из самых своих любимых книг. Уверен, очень немногие из присутствующих ее читали: местные предпочитают науке вымысел. Но сейчас, на похоронах Форти Квинна, самое время поговорить о таких вещах.

– Эта книга – «Господство жизни» Рональда Дворкина. Любой из здесь присутствующих может встать и рассказать об очаровательном остроумии усопшего, о его могучем интеллекте, невиданной щедрости, юношеском бахвальстве, клетчатых шортах, сумасбродной тяге к приключениям, глубоких познаниях в кинематографе и высокой самоотверженности. Мы все видели его искреннюю улыбку, его бесшабашную радость, – говорю я и показываю на экран, где только что перед нашими глазами пронеслась его жизнь. – Но было в нем еще кое-что, чего не разглядишь на фотографиях, поэтому я и завел разговор о книге Дворкина. – Замолкаю и выдерживаю театральную паузу. – В ней ставится важный философский вопрос, с которым все мы – каждый из нас – сталкиваемся изо дня в день. Вопрос выбора. Представьте, целый автобус людей – взрослых, состоявшихся людей с семьями, кредитами и детьми. И коляска на дороге. Если автобус свернет, он сорвется в пропасть и все пассажиры погибнут. Если продолжит движение, умрет младенец.

Эми Адамс склоняет голову. Хоакин не сводит с меня глаз.

– Рональд Дворкин говорит, что в жизни нет и не может быть универсальных решений. Так и в этой ситуации неизвестно, на какой чаше весов более ценная жизнь: та, которая уже состоялась, или та, которая только началась, – ведь младенец может вырасти и найти лекарство от рака или получить «Оскар».

Я чувствую аудиторию, вижу, что зацепил ее. Они перешептываются, гадают, кто я такой.

– Форти Квинн был уникальной личностью – тем самым младенцем в коляске – с огромным потенциалом и удивительным упорством. Мы все знаем о его успехе, к которому он шел так долго и настойчиво, не сворачивая и не сдаваясь. Он буквально вырвал успех у судьбы, а не получил по праву рождения, как могут думать некоторые завистники.

Эми Адамс кивает:

– Семья Квиннов известна своей щедростью. И Форти щедро делился с нами своими историями, не пасуя перед трудностями.

Меган Фокс распрямляет скрещенные ноги – она хочет меня.

– Я не случайно заговорил о книгах: мало кто знает, что Форти Квинн был страстным читателем. Он тянулся к знаниям.

И пусть это откровенная ложь – никто даже глазом не ведет. Вот она, сила искусства!

Лав улыбается. Ей нравится моя история, потому что правда сейчас была бы крайне неуместна.

– Он говорил мне, как много почерпнул для себя из этой книги совсем незадолго перед…

Я замолкаю. Риз утирает слезы. Лав рыдает у отца на плече.

– Форти был гигантом. Стихией. Он был одним из нас, одним из тех, кто едет в автобусе. Он щедро делился своим талантом и дарил радость окружающим. И если миссис Квинн на секундочку заткнет уши, я расскажу, как его обожали простые трудяги в «Тако белл».

Слышится смех сквозь слезы, а я жду тишины.

– Очень немногие способны выйти за рамки и отринуть условности. Форти Квинн мог. Он мог играть как ребенок, мог заставить тебя почувствовать, что все возможно, все лучшее впереди, а все, что было, было не зря.

Я смахиваю слезу.

– Форти Квинн называл меня Профессором – но для меня профессором, учителем, ориентиром был он.

Хоакин улыбается. Мы определенно подружимся.

– Однажды я спросил Форти, каково было расти в таком достатке. И он сказал: «Сложно. Очень сложно». Ведь когда у тебя такие родители, которые живут любовью, дышат любовью, сложно объяснить окружающим, что главное богатство семьи – это не деньги. Я помню, он сказал тогда, что даже если б у родителей был всего один магазин и они сами стояли за прилавком, существенно ничего не изменилось бы – ведь и тогда они щедро дарили бы ему и сестре свою безграничную любовь.

Я выдерживаю паузу. Лав рыдает. Риз Уизерспун прижимается к своему агенту (и мужу по совместительству). Я понимаю, что победил.

– Форти Квинн знал, что главное – это любовь, а все остальное суетно, преходяще. И если б он все-таки перешел ту чертову улицу, я уверен, ему не влепили бы штраф. Потому что ему было просто невозможно сказать «нет». Рядом с ним хотелось говорить только «да»! Покойся с миром, брат.

Я возвращаюсь к Лав, она отлепляется от Рея и падает в мои объятия. Чувствую себя героем «Крестного отца». Мы переходим в зал. На столах «Вдова Клико», на стенах фотографии Форти: вот он маленький, вот взрослый.

И в любом случае мертвый. Ура!

Вокруг меня те, с кем я всю жизнь мечтал познакомиться. Теперь и они хотят познакомиться со мной. Риз Уизерспун обнимает меня, ее муж жмет мне руку, Хоакин поднимает со мной бокал. Лав мной гордится – скорбит, конечно, и страдает, но гордится.

Барри Штейн берет меня под локоть и отводит в сторонку.

– Сигару? – спрашивает он.

– С удовольствием, – соглашаюсь я.

Он мне понадобится, чтобы выйти на Меган Эллисон. Форти был прав: не стоит сжигать мосты. Напротив, их надо строить. Поэтому я следую за ним на террасу и терпеливо жду, пока Барри развязывает галстук-бабочку и мнется, не зная, как начать деловой разговор.

– Мы с Форти задумали один проект, – наконец начинает он. – Думаю, нам стоит поговорить.