Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки - читать онлайн книгу. Автор: Борис Колымагин cтр.№ 75

Так конструировались послушные, легкоуправляемые общины. При этом уполномоченного совершенно не волнуют внутриобщинные нестроения, которые случались у евангельских христиан-баптистов не реже, чем у православных.

В подтверждение своих слов приведу только один эпизод. В Керчи новый лидер баптистов Цикол просил совет общества заплатить подоходный налог за пресвитера. Но «оппозиция», не желавшая видеть Цикола во главе собрания, возражала. Между членами совета возникла перепалка, и «Цикол вышел из молитвенного дома. После ухода пресвитера шум, скандал усилился, и жена Скипера бросилась драться на Агеева, в помощь ей пустились Скипер, Сафонцев, Кувшинников. Завязалась настоящая драка. В ход были пущены не только кулаки, ноги, зубы, но и утюги. В результате Агеев был основательно избит и не смог выйти на работу. Щербина был прилично исцарапан и искусан зубами» (14).

Власти медленно, но верно искореняли все несанкционированные действия, будь то молодежные чаепития или «библейские курсы». Постепенно от молитвенных собраний стали отсекать детей. Сначала – дошкольников. «Посещение детьми дошкольного возраста является нежелательным» – этот текст чиновник повторял всем лидерам религиозных объединений. «Детская политика», правда, не была достаточно жесткой. Из Совета уполномоченному приходили иногда такие директивы: «Запрещать верующим приводить на молитвенные собрания своих детей, хотя бы и дошкольного возраста, нельзя. В этом вопросе необходимо тактично воздействовать на пресвитеров» (15). И уполномоченный воздействовал. К концу 1950-х с общим ужесточением религиозной политики молодые люди до 18 лет на молитвенных встречах – большая редкость.

Уполномоченный планомерно брал на учет всех членов общин, обращая самое пристальное внимание на социальный состав верующих. СДРК рекомендовал ему узнавать, «где и в качестве кого» работают неофиты, «их возраст, кто из них из семей сектантов» и «что за военные посещают собрания» (16).

Одним словом, евангельские христиане-баптисты благодаря все той же пресловутой «ограничительной» политике оказались на коротком поводке у властей предержащих. Естественно, это вызвало протест в сердцах «фанатиков» – живущих верой людей. Этот протест выразился, в частности, в возникновении движения «чистых баптистов», которых советская власть превратила в религиозных диссидентов.

В заключение отметим разницу между православной и протестантской инженерией. Власти никогда не стремились максимально сократить число молитвенных домов. Даже после хрущевских гонений количество легально действующих групп сильно не уменьшилось. Оно лишь немного сократилось (с 17 до 12). Совету приходилось считаться с тем фактом, что закрытие молитвенного дома автоматически не вело «к прекращению деятельности верующих». В условиях Крымской области, при наличии большого числа незарегистрированных групп, это вело «к активизации деятельности последних» (17).

Караимы – немногочисленная тюркская народность, проживающая преимущественно в Крыму, а также в некоторых городах Западной Украины и в Литве. В послевоенные годы в СССР их было около 5 тыс. человек. И цифра эта постоянно сокращалась, так как из-за кровосмешения они вымирали (1).

Караимы традиционно исповедуют караизм, являющийся особым ответвлением от иудаизма. Они, кроме писаного Закона (Торы), не признают никаких преданий и апокрифических комментариев.

После присоединения Крыма к России в 1783 году духовным центром караимов стала Евпатория. В Евпатории взамен старой и ветхой кенассы в 1807 году была построена большая каменная, а в 1815-м – малая.

В 1863 году караимы добились полного уравнения в правах с русскими (поскольку «евреи, кроме Пятикнижия Моисея, строго придерживаются еще Талмуда, некоторые постановления коего враждебны христианам, караимы же отвергают оные») (2).

Советская власть с подозрением смотрела на замкнутый народ, в котором сильны были националистические настроения. С подозрением отнеслись к ним и немцы. Во время оккупации караимы писали немецкому командованию, доказывая, «что они, караимы, не относятся к евреям, чтобы их немцы не преследовали» (3).

Немцы оставили их в покое, более того, разрешили в 1942 году открыть две кенассы – в Симферополе и Евпатории, которые, как ранее действовавшие, были в 1944 году зарегистрированы советскими органами.

Кенассы, помимо религиозных функций, играли роль культурно-общественных центров народа: здесь можно было услышать караимскую речь, здесь хранились древние книги, здесь местная интеллигенция обсуждала текущие вопросы.

Помимо этих богослужебных центров, существовал еще и центр сакральный – кладбище в горном Крыму. Уполномоченный так описывает ситуацию вокруг него: «Верующие караимы стремятся в Бахчисарайском районе свое кладбище, находящееся в Иосафатской долине, сделать святым местом, но это им не удается. Данное кладбище закрыто. Кладбище находится на территории Бахчисарайского музея, доступ различного рода верующих паломников закрыт. Руководство музея на территории кладбища приступило к проведению исторических раскопок» (4).

В послевоенном Крыму караимы мало чем отличались от русско-украинского населения и даже в быту пользовались русским языком.

Забвение собственных традиций вызывало горечь у духовных лидеров. Глава караимов Евпатории жаловался уполномоченному: «Караимский народ сейчас насчитывает не более 7–8 тыс. человек, он вымирает, обречен на полное вымирание, а правительство об этом, самом маленьком народе заботы не проявляет. Весь караимский народ растворяется среди русских. Караимских школ, техникумов, вузов нет. В русских школах караимский язык не изучается» (5).

Эти и подобные настроения провоцировали чиновника Совета обвинять караимов во всех смертных, сиречь антисоветских, грехах. Среди членов симферопольской общины, по его сведениям, «владельцы крупных магазинов, семьи репрессированных и осужденных за измену родине. Бывший священнослужитель караимской общины газзан Шамаш Яков Борисович арестован, бывший руководитель общины в г. Евпатории также был арестован и осужден» (6). О евпаторийской общине он говорил так: «Все оставались на оккупированной территории и занимались частной торговлей. Караимы, как и татары, у немцев были на особом положении, для них предоставлялись магазины и другие преимущества» (7).

В 1947 г. евпаторийские караимы безрезультатно пытались воспрепятствовать передаче караимского этнографического музея в Вильнюсе в ведение Академии наук. В телеграмме на имя президента Литовской академии наук они писали: «От имени евпаторийской караимской общины выражаем протест ликвидации самостоятельности существования нашего национального музея основанного трудами и средствами директора Шаншала. Просим оставить музей на прежних началах».

Эта телеграмма стала предметом серьезного разбирательства, поскольку религиозное общество имело право заниматься только «отправлением культа».

Отметим, что караимы не проявляли особой религиозной активности. По пятницам и субботам на молитвенные собрания собиралось человек 20–25, а по большим праздникам несколько сотен. Это обстоятельство позволило местным властям добиться в начале 1950-х закрытия симферопольской кенассы, а когда начались хрущевские гонения, дамоклов меч навис и над евпаторийским обществом.