Святой хирург. Жизнь и судьба архиепископа Луки - читать онлайн книгу. Автор: Борис Колымагин cтр.№ 35

Церковь в Найденовке придется закрыть. Почти такое же положение и в селе Орловка… Вопиющее положение в селе Магазинка.

После ликвидации церкви в соседнем селе Воинка в 1944 г., под церковь отдали полуразрушенную хату в селе Магазинка. На средства и трудами верующих из развалин был сделан хорошо оборудованный молитвенный дом. Настоятель этой церкви протоиерей Стефан Ковшик развил там столь активную деятельность, что теперь в его приходе не осталось ни одного не крещеного. И вот ему предъявляют требование освободить занимаемое церковью помещение на том основании, что оно принадлежит колхозу и, сверх того, требование уплатить колхозу арендную плату и страхование за 1944–1950 гг.».

В 1949 году в Крыму было закрыто четыре храма (14). В 1951-м – еще один (15). «У нас в епархии имеются три церкви, в которых прихожане отказываются содержать священников. Возьмем, например, село Мускатное. Все священники, которые там были, говорят, что посещаемость церкви очень маленькая, до 5–9 человек в праздничные дни. Треб совершенно мало, и священнику жить нечем, молитвенный дом малый, внизу в подвале и вверху на чердаке местный колхоз устроил складочное помещение и там постоянно стоит шум, гомон и ругань… Церковь в селе Емельяновка, совершенно нечем содержать священника… Церковь в селе Партизанском… Свящ. Клаас, очень хороший священник, поднял храм, но он, к сожалению, отказывается от этого прихода. Его придется перевести в лучший приход, чтобы не потерять его совсем. Староста церкви говорит, что кроме подкармливания священника ничего сделать нельзя, так как население бедное». Эти строки из епархиального отчета похожи на сводку с фронта (16).

И, тем не менее, Луке удалось сдержать волну закрытия сельских храмов. Несколько лет цифры действующих церквей не меняются. Но ему-то хотелось увеличить их число. Обстоятельства, увы, этому не способствовали. За все время служения святителя в Крыму ему довелось открыть только один-единственный приход в 1947 году, хотя попытки делались постоянно.

Например, 19 июля 1952 года «от архиепископа Луки с его отношением поступило заявление от группы верующих с ходатайством». Инициатор подачи заявления рассказал уполномоченному, что в селе Гвардейском и окружающих его населенных пунктах имеются старушки, которые не могут ходить в Ново-Александровку. «Если им будет разрешено открыть молитвенный дом, средства они соберут». В ответ на просьбу чиновник говорит решительно «нет», мотивируя свой отказ тем, что 1) помещения для молитвенного дома не имеется, 2) группа верующих небольшая, всего 43 подписи, 3) действующий храм находится на расстоянии всего 6 км. (Туда пешком 6, обратно 6 немощным старушкам – таково иезуитство власти) (17).

«Ограничительные» меры коснулись переноса храмов в более оживленные места. Любые попытки выбраться из «медвежьего угла» пресекались на корню.

В 1951 году резко выросли налоги. Вопрос о порядке налогообложения священнослужителей, членов церковных советов, певчих и регентов церковных хоров регламентировался Постановлением Совмина СССР № 2584 от 3 декабря 1946 года. По этому постановлению клирики приравнивались к кустарям. Проживавшие в городах священники облагались налогом по ставкам, утвержденным Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 апреля 1943 года «О подоходном налоге с населения». Сельские священники привлекались к самообложению в размере 150 рублей, в то время как крестьяне, для сравнения, платили лишь 20 рублей.

Сохранились выдержки из письма Луки в областной финансовый отдел, где он говорит о злоупотреблениях чиновников: «Финансовые органы на местах, в большинстве случаев, при определении размеров обложения руководствуются не данными, декларированными священнослужителями по их фактическим причтовым доходам, а какими-то своеобразно-надуманными исчисленьями облагаемых доходов» (18).

Давайте теперь обратимся к статистике и попробуем высветить некоторые фрагменты картины православного Крыма в эти годы.

В конце 40-х произошел некоторый спад религиозной жизни. Спад временный, во многом связанный с ограничительными акциями властей и атеистической пропагандой. Но, тем не менее, спад. «Если в первые годы после войны церковь посещала значительная часть молодежи, то уже за последние годы этого явления не наблюдается; конечно, имеются еще случаи посещения церкви молодежью, но это уже единицы, да и там, где слабо подготовлена культурно-воспитательная работа; например: в селе Мазанка Зуйского района нет ни клуба, ни кино, ни избы-читальни, а село большое, не менее 500 дворов, и молодежь заявляет, что ей некуда пойти, кроме церкви.

За последние годы установился постоянный контингент посетителей церкви, в основном это женщины пожилых возрастов, имеются и средних, но меньше; мужского населения посещает церковь незначительный процент, посещаемость церкви детьми школьного возраста также постепенно уменьшается» (19).

В 1953-м в Крыму действовало 49 церквей, а практикующих христиан было около 50 тыс. человек, т. е. примерно 6 %. Эти цифры берутся из подсчета уполномоченным числа «исповедников», т. е. тех, кто хотя бы раз в год был на исповеди и причастился.

По этим данным, в 1949 году «исповедников» было 45 400 человек, в 1950-м несколько меньше, 42 905 человек (20).

«Случаев распада церковных двадцаток (то есть групп, состоящих из двадцати человек, которые регистрировали приход в местных органах власти. – Б. К.), и исполнительных органов не было. Но исполнительные органы распоряжениями Архиепископа Луки очень часто переизбираются, в некоторых церквах по 2–3 раза в год» (21).

В 1951-м на приходах служили 53 пресвитера и 1 диакон (22). Храмы на двунадесятые праздники в среднем посещало от 400 до 700 человек в городах и от 150 до 250 на селе (23). Ниже приводится таблица, в которой показана динамика посещения крымских храмов на Рождество и Крещение в годы наибольшего спада «религиозности» (24).

Таблица 1

Если уж мы обратились к сухому языку цифр и фактов, то, наверное, стоит привести данные о числе крещений, браков и отпеваний, позволяющие представить распространение «традиционных ценностей» внутри простого народа. Уполномоченный приводит такие, безусловно, заниженные цифры, взятые из отчетов приходских священников и из бесед с церковным активом (25):

Таблица 2

По сравнению с предыдущими годами число крещений, браков и отпеваний действительно сократилось.

При этом финансовое положение епархии тоже оставляло желать лучшего. В 1948 году доход составил 3 296 259 руб., в 1949 – 3 321 934 руб. (26). На собрании благочинных 18 февраля 1948 года отмечалось, что в 1947 году общая сумма дохода выразилась в 3 779 164 руб., то есть с уменьшением против 1946 года на 30,8 % (5 448 423 руб.) и против 1945 года на 46 % (7 026 193 руб.). «Существующая система обложения церквей на нужды епархии и Патриархии в размере 10 % не обеспечивает содержание последних и создает угрозу срыва финансовых мероприятий Епархиального управления», – говорилось на этом собрании (27). Сокращение дохода поставило епархиальное управление в трудные условия и заставило его пойти по пути ужесточения финансовой дисциплины. В частности, для каждой церкви были установлены твердые ежемесячные ставки взносов на содержание епархии и центрального аппарата; повсеместно было проведено сокращение заработной платы персоналу и хору. Лука высказал пожелание, чтобы ставка церковного старосты, по возможности, была упразднена и сама должность рассматривалась как почетная. Но найти желающих работать бесплатно оказалось непросто, и зарплату старостам все равно пришлось платить. Впрочем, были и те, кто совсем не получал зарплату. К ним относилась сестра русского классика А.П. Чехова Мария Павловна Чехова.