Природа зла. Сырье и государство - читать онлайн книгу. Автор: Александр Эткинд cтр.№ 96

Жидкая, всегда грозящая утечками или выбросами, нефть очень горюча. Поэтому безопасность нефтяных полей, труб, резервуаров и перегонных заводов является важной и трудной задачей. Цена нефти определяется не себестоимостью, а расходами на безопасность добычи и доставки. Если в угольной экономике ключевой фигурой был шахтер и основной угрозой была забастовка – в нефтегазовой экономике центральной фигурой является охранник и главной угрозой является терроризм.

И третья особенность нефти в том, что ее, в отличие от угля, находили вдали от центров расселения людей – в горах, пустынях или, наоборот, среди болот или морей. Более распространенный и легче доступный, уголь создавал конкурентную среду и редко поддавался монополизации. Наоборот, крайняя неравномерность нефти в пространстве благоприятствует корпоративным монополиям, международным картелям и, наконец, целым государствам, которые специализируются на нефтяном промысле. Их так и называют – петрогосударства.

Фонтаны и трубы

Нефть много дает человеку и много забирает у него. Корреляция между душевым потреблением нефти и показателями человеческого развития (образование, продолжительность жизни и прочее) очень высока; но корреляция между уровнем добычи нефти и человеческим развитием нулевая либо отрицательная. Уровни потребления нефти в развитых и развивающихся странах отличаются очень сильно; средний американец потребляет в двадцать раз больше нефти, чем индус. У развивающихся стран, а это большая часть мира, наличие нефти в стране удваивает вероятность гражданской войны и сильно повышает вероятность авторитарного режима. В денежном выражении нефтью сейчас торгуют в десять раз больше, чем золотом, и намного больше, чем любым другим сырьем или товаром.

Все страны мира потребляют нефть, но добывают ее немногие; в отличие от угля, который почти весь сжигался в той же стране, что его добыла, большая часть нефти всегда шла на экспорт. После 1859 года, когда заработала первая нефтяная скважина, в мире были открыты десятки тысяч нефтяных полей. Но они также неравны между собой, как неравны созданные ими богатства. Всего 5 % месторождений содержат 95 % мировых запасов нефти. Следуя причуде природы, эти месторождения почти все располагаются на далекой периферии мировых империй, сформированных ресурсными картами прежних эпох. Первая мировая война началась не из-за нефтеносных районов, но ее итог зависел от доступа к нефти; для участников Второй мировой войны нефть была одним из главных трофеев; холодная война продолжала перераспределять нефтяные доходы от частных производителей к государствам, и очагами напряженности были нефтеносные районы Ближнего Востока, Африки и Южной Америки. В итоге большая часть нефти добывается на месторождениях, находящихся в государственной собственности. Почти все конституции мира отдают «недра» народу или государству. Исключением являются США, где недра принадлежат хозяину земельного участка; но и эта ситуация меняется с переносом многих разработок в открытое море, которое принадлежит государству. Традиционная нефть большей частью есть государственная нефть. Самые большие транзакции на рынках глобального капитализма совершаются не предпринимателями, а государствами. Уникальные возможности для монополизации торговли были оформлены в виде ОПЕК – картеля, которому принадлежит четыре пятых мировых запасов нефти. Огромные расстояния стали определяющим свойством нефтяной торговли; вопреки ожиданиям они никогда не были ей помехой. Не важна и себестоимость. Если бы нефть добывалась по законам экономической рациональности, ее бы качали только там, где стоимость добычи по природным условиям минимальна, к примеру в Саудовской Аравии. На деле нефть добывают и там, где ее себестоимость на порядок выше. Разные страны мира по-разному искажают экономическую рациональность, облагая экспорт пошлинами, поддерживая добычу субсидиями и, наконец, охраняя границы силой оружия.

Нефть большей частью используется как источник энергии, но также как сырье для создания пластмасс, синтетических волокон, удобрений и т. д. Из каждых пятнадцати бочек сырой нефти одна используется для химической промышленности, остальное как горючее. Машины, работающие на этом горючем, многократно повысили эффективность всего, что делает человек, – и труда, и насилия. Но в добыче нефти, как и в других сырьевых промыслах, действует закон уменьшающейся отдачи. Чтобы найти нефть, добыть ее и доставить потребителю, требуется энергия – доля той, что содержится в добытой нефти. С начала ХХ века эта доля изменилась от 1 до 20 %. При этом все этапы – добыча нефти, ее транспортировка, перегонка и, наконец, сжигание – выделяют углекислый газ. Полезная работа, совершаемая на единицу эмиссии, сократилась в двадцать раз.

Нефть связана с натуральным газом, их месторождения близки и свойства похожи. Однако до недавнего времени газ нельзя было перевозить по морю, и он оставался континентальным сырьем. Запасать его трудно, гораздо труднее, чем нефть; поэтому им торговали примерно так, как торгуют скоропортящимися продуктами. Перегоняемый трубопроводами, газ продавали из страны в страну на основе долгосрочных и гарантированных контрактов. Это делало его идеальным сырьем для плановой экономики. Свободные рынки предпочитали нефть; газ был так же присущ социализму, как нефть капитализму. Новые технологии сжижения газа изменили эти условия, но они требуют больших вложений и влекут риски. Зато газ изменил свои политэкономические свойства: сжиженный газ можно хранить, им можно торговать по потребности, он такой же рыночный продукт, как уголь или нефть. Но газ менее вреден, его сжигание создает меньше вредных выбросов. Это меняет прогнозы. Теперь мы знаем, что потребление газа будет расти, а нефти – падать. Газ продолжают использовать там, где нужны большие объемы и мало выбросов, – на электростанциях. Попытки использовать его в транспорте оказались не очень успешными; легче использовать газ для производства электричества и так заправлять машины и автобусы.

Дальние углы

Играя с огнем, люди всегда интересовались местами, где из земли текла горючая нефть, шел природный газ или лежал вязкий битум. В древнем Китае на нефти выпаривали соль, в древнем Ираке мостовые покрывали асфальтом, на Каспии огню на местах открытого выхода газа поклонялись зороастрийцы. Несмотря на эту экзотику, первый нефтяной промысел был создан в срединной европейской империи – в Австро-Венгрии, но в дальнем ее углу – Восточной Галиции. В 1854 году Игнатий Лукашевич придумал способ использовать местную нефть для освещения вместо китового жира; его лампы не дымили и не пахли. Польский националист, он стал фармацевтом во Львове после того, как отсидел в австрийской тюрьме. Лукашевич создал первые нефтяные шахты – колодцы, укрепленные деревом, – и несколько перерабатывающих заводов. Продавая керосин, он поддерживал деньгами антироссийское восстание 1863 года. Но карпатская нефть уперлась в трудность, которая станет типичной: отсутствие транспорта. Галиция была так же далека от потребителя, как Аравия или Сибирь. Пока австро-венгерские власти не провели туда железную дорогу, что случилось в 1872 году, вывозить керосин было некуда. Труд и земля были так дешевы, что добыча росла, но почти все сжигалось для освещения местных сел. В 1880 году в Галицию приезжал император Франц Иосиф; ему показывали нефтяные шахты и обсуждали дорожные планы. Здесь рано поняли проблему, которая потом преследовала нефтяную индустрию, – перепроизводство.