Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Брукс cтр.№ 55

Эрика, кроме того, заметила, что разные сообщества, школы, общежития и университеты отличаются друг от друга уровнем и типом доверия. В своем классическом труде «Нравственные основы косного общества» Эдвард Бэнфилд пишет, что крестьяне Южной Италии безгранично доверяют членам своей семьи, но очень подозрительно относятся к людям, которые к ней не принадлежат. Поэтому жителям юга Италии нелегко создать компанию, в которых работали бы представители разных семей. Германия и Япония, наоборот, отличаются высоким уровнем социального доверия, что позволяет немцам и японцам создавать прочные и обширные деловые связи . Американское общество считается обществом индивидуалистов. Если вы попросите американца рассказать о его ценностях, они окажутся насколько индивидуалистическими, как ни в одной другой стране мира. И тем не менее в реальной жизни американцы инстинктивно доверяют друг другу и с готовностью организуются в большие группы.

Эрика решила, что никогда не будет работать там, где сотрудники не доверяют друг другу. Получив работу, она станет связующим цементом компании. Она будет организовывать совместные прогулки и пикники, будет налаживать связи и строить доверие. Она сделает так, чтобы люди рассказывали друг другу о себе, она свяжет людей крепкими узами. Если когда-нибудь сотрудники начнут чертить схемы своих сетей, то она сама наверняка будет присутствовать во всех схемах.

Последний афоризм, записанный в тот день Эрикой, гласил: «Объединяй пространства идей». Эрика заметила, что многим великим художникам часто удавалось объединить то, что Ричард Огл в своей книге «Умный мир» называет «двумя ментальными пространствами». Пикассо, например, впитал традиции западного искусства, но при этом живо интересовался искусством африканских масок. Слияние этих двух ментальных пространств породило «Авиньонских девиц» и способствовало небывалому творческому взлету художника .

Эрика решила, что сама она всегда будет находиться на стыках разных ментальных пространств. В организациях она постарается занять место на границе двух отделов или заполнить пустоту между ними. Рональд Берт, ученый из Чикагского университета, развивает концепцию структурных дыр . В любом сообществе существуют группы людей, каждая из которых занята выполнением определенной работы. Однако между этими группами часто есть пустоты. Эти пустоты никак не структурированы. Эти пустоты препятствуют согласованной работе и обмену идеями, иногда отделы и подразделения компаний разделены настоящей пропастью или непроницаемой стеной. Эрика решила заполнить такие пустоты. Она сократит расстояние, разделяющее группы, она свяжет их и соединит их идеи. Так она создаст себе место в мире не согласованных между собой сетей и культур.

Эрике не пришлось искать путь в бизнес. Бизнес нашел ее сам. Хедхантеры начали охотиться за ней с самого начала ее учебы в университете и все то время, что она училась в бизнес-школе. Она постоянно отказывалась от их услуг, словно богатая наследница из викторианского романа, которая терпеливо поджидает подходящую партию.

Она присматривалась к финансовым структурам, некоторое время поработала в одной компании, занимавшейся высокими технологиями, но в конце концов решила начать свою карьеру с работы в одной из элитарных консалтинговых фирм. Фирма предоставила ей выбор: либо отдел под названием Группа функциональных возможностей, либо Сектор промышленных клиентов. На самом деле никакого выбора Эрика сделать не могла, потому что не имела ни малейшего представления, чем занимаются эти подразделения.

Она выбрала Группу функциональных возможностей, потому что ей больше понравилось название, и начала работать под руководством человека по фамилии Гаррисон. Три раза в неделю этот Гаррисон собирал свою команду и требовал отчета о работе, проделанной по проекту, которым они в данный момент занимались. Эти совещания проводились не так, как проводятся обычно встречи такого рода – за круглым столом со спикерфоном посередине. Гаррисон под влиянием каких-то собственных странных идей нанял дизайнера по интерьеру и соорудил довольно причудливую переговорную. Во время совещания сотрудники сидели на низких мягких креслах, словно в большой гостиной.

Гаррисон надеялся создать условия для более гибкой работы, считая, что такая планировка позволит людям теснее общаться друг с другом. Но в действительности она скорее позволила людям избегать друг друга. Сотрудники приходили на совещание в десять утра, ставили чашки кофе на пол, туда же клали документы и усаживались в низкие кресла, слегка наклонив их, чтобы было удобнее сидеть. Кресла были расставлены не очень ровным кругом, но, так как каждое из них немного сдвигали с места, усаживаясь в него, то постепенно получилось так, что один человек, сидя в кресле, глядел в окно, второй таращился на образчик какой-то корпоративной мазни на стене, а третий задумчиво смотрел на дверь. Таким образом, люди могли проговорить час, ни разу не взглянув в глаза друг другу, хотя в целом дискуссии были оживленными и плодотворными.

Гаррисону было около 35 лет. Это был бледный, рослый, но совершенно неспортивный человек, необычайно умный.

– Какой степенной закон нравится вам больше всего? – огорошил он Эрику во время одной из первых их встреч. Эрика вообще не поняла, о чем он говорит.

– Полиномиальная зависимость с масштабной инвариантностью. Например, закон Ципфа, – ответил за нее Гаррисон. Позже Эрика узнала, что закон, сформулированный гарвардским лингвистом Джорджем Ципфом, гласит: самое употребительное слово любого языка употребляется в речи примерно в два раза чаще, чем следующее за ним по распространенности слово. Третье слово употребляется примерно в три раза реже, чем первое, и эта зависимость прослеживается и дальше до самого малоупотребительного слова в языке.

– А мне больше нравится закон Клайбера! – тут же подлил масла в огонь другой сотрудник. Закон Клайбера утверждает, что между массой живых существ и скоростью их метаболизма существует определенная обратная зависимость.

Вся комната воспламенилась от этих слов. Все начали наперебой называть свои любимые законы, за исключением Эрики, которая чувствовала себя слабоумной на пиру интеллектуалов, но одновременно была очень довольна, что ей посчастливилось работать с такими умными людьми.

На каждом совещании вспыхивал такой интеллектуальный фейерверк. Люди все ниже и ниже утопали в своих плюшевых креслах, так что в конце концов участники встречи почти лежали на полу, выставив вверх животы и сложив ладони над грудью «домиком». Однажды они потратили целый час на споры о том, является ли слово «джаз» идеальным для игры в «виселицу».

– А давайте переименуем пьесы Шекспира в духе триллеров Ладлэма? ^[68] – предложил на одном из совещаний какой-то сотрудник, и остроумные ответы посыпались дождем:

– «Венецианский купец» – «Бумага Шейлока»!