Почему им можно, а нам нельзя? Откуда берутся социальные нормы - читать онлайн книгу. Автор: Мишель Гельфанд cтр.№ 7

Аналогичным образом и в более свободных обществах есть жестко регулируемые области. Хотя на первый взгляд их выбор может показаться случайным, они тем не менее отражают важнейшие ценности граждан и регулируются во избежание их утраты. Взять, к примеру, высоко ценимое американцами право на неприкосновенность частной жизни. В этой сфере присутствуют жесткие правила: нарушителей соответствующих норм наказывают, а сами мы презираем людей, которые вторгаются в наше личное пространство, отнимают слишком много времени и являются в дом без приглашения. В Израиле, где люди терпеть не могут ограничений в поведении и прославляют нонконформистов, существуют жесткие законы относительно многодетных семей, а служба в армии остается строго обязательна для всех, кто к ней способен. Даже в Австралии, известной своим попустительским отношением к правилам поведения, люди строго придерживаются своих эгалитарных убеждений – вплоть до того, что для людей, выставляющих напоказ свое богатство или статус, имеется специальная уничижительная кличка – tall poppies.

Невзирая на то, что в любых странах существуют относительно жесткие и свободные области, они различаются между собой степенью значимости, которая придается жесткости или свободе в целом.

Подход «жесткость – свобода» дает возможность по-новому увидеть ту или иную культуру в глобальном масштабе. Например, не существует прямой зависимости между оценкой страны по шкале «жесткость – свобода» и состоянием ее экономики. Такие жесткие страны, как Сингапур и Германия, экономически успешны, но этого же нельзя сказать о жестких Пакистане и Индии. К «свободным» нациям относятся и богатые Соединенные Штаты с Австралией, и Украина с Бразилией с их относительно низкими показателями ВВП. Этот новый подход отличается и от всех предыдущих, которые использовались учеными для сравнения культур – например, характеризуя их как культуры индивидуализма или коллективизма (в культуре коллективизма первоочередное значение имеют родственные связи; культура индивидуализма делает акцент на самодостаточности индивида). В каждый из четырех квадрантов попадает множество стран: коллективистские и жесткие (Япония и Сингапур), коллективистские и свободные (Бразилия и Испания), индивидуалистские и свободные (Соединенные Штаты и Новая Зеландия) и индивидуалистские и жесткие (Австрия и Германия).

Наше кросс-культурное исследование наглядно показало, что параметр «жесткость – свобода» – один из главных в видоизменениях современных наций. Но относительная сила групповых социальных норм претерпевала изменения на протяжении тысячелетий. Хотя само содержание этих норм менялось в процессе развития человеческой цивилизации, базовый культурный шаблон «жесткое – свободное» оставался неизменным. Некоторые ранние культуры напоминают нам о строгих порядках и чинности современного Сингапура, а другие перекликаются с либерализмом Новой Зеландии.

Представьте, что вы оказались в Спарте – суровой военизированной древнегреческой культуре, существовавшей в конце V века до нашей эры, более чем за два тысячелетия до основания Сингапурского государства. Что бы вы увидели?

Вся жизнь граждан Спарты, от колыбели до могилы, была подчинена твердым и не подлежащим обсуждению правилам. Возьмем, к примеру, жизнь спартанского мальчика. В семь лет его отправляли в государственный учебный лагерь, где за пятнадцать лет из него делали отважного воина. За проявление признаков трусости его в знак позора заставляли сбрить половину бороды. Если он проявлял малодушие в настоящем бою, то вообще терял гражданство Спарты. В небоевой обстановке его стойкость к боли проверялась публичными порками.

Повседневная жизнь спартанцев также напоминала военный лагерь. Помимо соблюдения детальных диетических предписаний мужчины и женщины должны были поддерживать физическую форму регулярными упражнениями. Дородность считалась в Спарте нелепой, так что склонных к полноте изгоняли из города-государства. Мужчин и женщин, не сдавших экзамены по физподготовке (а равно холостых, незамужних и тех, кто попадался на занятиях незаконным промыслом), бойкотировали, лишали гражданства или заставляли носить специальные одежды, символизирующие общественную опалу. Строгие физические стандарты применялись в Спарте и к новорожденным: если младенец выглядел слабым или ущербным, его оставляли умирать у подножия скалы.

Спартанцы соблюдали жестко определенные правила поведения, усвоенные с детских лет. Их учили всегда выглядеть серьезными и говорить кратко. Детей наказывали за плач, разговоры в присутствии посторонних и проявления страха. Спартанцы любили смех и шутки, однако и здесь нужно было следовать строгим правилам дозволенного и недозволенного: юмор должен был быть умным, утонченным и ни в коем случае не вульгарным. Для спартанцев, считавших себя высшей расой воинов, было также важно не допустить проникновения в свою культуру чужеродных влияний. Требовалось соблюдать полное единообразие в одежде, прическах и поведении. Иностранцы не имели доступа в государство, а самим спартанцам запрещалось выезжать за его пределы.

Такой образ жизни может показаться излишне суровым, но Спарта гордилась своей культурой и ее плодами: жесткая гражданская дисциплина обеспечила ей полное военное превосходство над остальной Грецией. Легендарные спартанские воины и их преданность своему государству были объектом восторгов знаменитых древних греков и римлян – от Платона до Октавиана Августа.

Теперь переместимся на пару сотен километров – в Древние Афины, которые были военным соперником и культурным антагонистом Спарты. В отличие от спартанских строгостей нравы в Афинах были вполне либеральные и допускали регулярное обжорство с возлияниями. На афинских улицах можно было встретить самые разнообразные стили одежды, украшенной ювелирными изделиями. Обычно их покупали на оживленном местном рынке – агоре, служившей местом ничем не сдерживаемого самовыражения художников, пекарей, актеров, писателей и публичных интеллектуалов самого разнообразного толка. Здесь можно было натолкнуться на знаменитостей вроде Сократа, призывавшего афинское юношество пересмотреть устоявшийся порядок вещей и представления об окружающем мире. Или встретить Диогена Синопского – философа, жившего на агоре в брошенном глиняном сосуде в знак протеста против бессмысленного этикета, который, по его мнению, мешал людям быть самими собой. Диоген был также известен тем, что подходил к случайным прохожим с зажженной свечой и разглядывал их лица в поисках неиспорченных душ.

Возможно, из-за близости к Эгейскому морю с его оживленным торговым судоходством Афины, в отличие от более географически обособленной Спарты, испытывали влияние множества различных культур. Осваивая приходящие извне новые идеи и художественные приемы, афиняне радикально изменяли театральное искусство, гончарное ремесло и скульптуру. Каждые десять дней тысячи афинян из самых разных слоев общества собирались на оживленные политические диспуты, где высказывали часто диаметрально противоположные точки зрения на текущие события (что очень похоже на современную Новую Зеландию). Образцовый гражданин был обязан уметь живо и увлекательно излагать свои мысли в публичном выступлении. Поэтому в афинских школах развивали интеллектуальные и творческие умения учеников с упором на литературу, музыку и риторику, а не только боевые навыки. Новые идеи радикальным образом трансформировали политику и в конечном счете проложили путь к созданию первой демократии в истории западной цивилизации.