Человек, стрелявший ядом - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Плохий cтр.№ 39

Пока Богдан Сташинский готовился к учебе в Москве, преступление, совершенное им в Мюнхене 15 октября 1959 года, неумолимо превращалось в «глухаря». К концу года обермайстер криминальной полиции Адриан Фукс опросил около сотни человек, которые могли бы что-то знать о гибели Бандеры, но не продвинулся ни на шаг.

Гипотез хватало, а вот чего не хватало – так это доказательств. В декабре 1959 года профессор Мюнхенского университета Вольфганг Лавес и его ассистенты составили заключение о вскрытии трупа человека, все еще именуемого в их документах Стефаном Попелем. Окончательные результаты не развеяли того тумана, которым изобиловали предварительные. В желудке нашли следы цианида, но выяснить, достаточно ли было этой дозы для смерти, так и не сумели. Одна из гипотез предполагала отравление Бандеры неустановленным образом – цианид, мол, ему ввели позже, чтобы запутать расследование. К февралю 1960 года эксперты ЦРУ и БНД так и не пришли к одному мнению о том, какой же яд стал смертельным ¹⁶⁷.

2 мая 1960 года шеф мюнхенского филиала ЦРУ отправил наконец-то доклад о гибели Бандеры в Вашингтон, где его порядком заждались. Составил текст отец Михайло Коржан, «основной агент» ЦРУ в кругах украинских эмигрантов в Европе с 1947 по 1961 год. В Мюнхен он приехал по приглашению не только американцев, но и человека, обученного им в свое время приемам нелегальной работы. Это был Иван Кашуба, новый глава Службы безопасности ЗЧ ОУН.

В иерархии контрразведки украинских националистов равного Коржану не было. В 1940 году именно он, священник из Галичины, натаскивал другого новичка – Мирона Матвиейко. На допросах в МГБ Матвиейко назвал его «очень опытным разведчиком». Святого отца уважали и ему доверяли в разных фракциях ОУН, несмотря на междоусобицу. Сам он давно вступил в организацию и, оставаясь формально бандеровцем, отказался принимать чью-либо сторону в распре Бандеры и Лебедя. Многие подозревали, что он все же склоняется к последнему. Одновременно ходил слух о доверительных отношениях Коржана с Кашубой – первый даже составлял за того отчеты руководству ЗЧ ОУН ¹⁶⁸.

В Мюнхене Кашуба обещал полную поддержку со стороны бандеровской контрразведки. Он знал, какие у Коржана связи в мире спецслужб, и подозревал его в работе на БНД. Не сомневался Кашуба и в том, что, какие бы выводы его бывший ментор ни сделал, изучая обстоятельства гибели шефа, они не станут тайной для его американских кураторов, – а те относились к начальнику Службы безопасности ЗЧ ОУН с недоверием. Коржану в ЦРУ и вправду поручили составить отчет по итогам его расследования.

Как человек, ответственный за разработку украинских эмигрантов, Коржан собирал о них любую информацию, выведывал через них те или иные советские секреты, старался принимать меры против внедрения агентов КГБ в эмигрантские сообщества и церковные приходы. Ему выделяли определенный бюджет, и он держал ряд наблюдателей – те подыскивали людей, которые имели родственников в СССР или собирались туда поехать. В ЦРУ придумали для отца Коржана множество псевдонимов, что свидетельствует о важности его роли в различных операциях: Capelin 1, Aecapelin 1, Aebath 1, Petroclus и другие. В Организации Гелена ему присвоили номера: V 9460.9 и V-13611 ¹⁶⁹.

Коржан прибыл в столицу Баварии в начале ноября 1959 года – в докладе ЦРУ он писал, что с момента гибели Бандеры не прошло месяца. До возвращения в Париж в январе 1960 года он опросил многих членов бандеровской ОУН, как видных, так и рядовых, и дважды встретился с руководителем следственной группы – все тем же обермайстером полиции Фуксом. Доклад Коржан написал по-украински, затем его перевели на английский. Документ датирован 23 декабря, но в январе, перед отъездом на запад, Коржан кое-что переписал и добавил ¹⁷⁰.

Доклад, озаглавленный «За кулисами смерти Степана Бандеры», содержит не только факты и слухи, собранные в Мюнхене, но также их тщательный анализ. Из всех рассказов о происшедшем, что попались Коржану, он отобрал пять «более-менее логичных». Все версии подробно разобраны, с перечислением доводов за и против. Согласно первой, за убийством стояли федеральный министр Теодор Оберлендер и люди Райнхарда Гелена. Вторая указывала на стремление КГБ лишить Бандеру возможности поддерживать националистическое подполье в УССР. Третья винила бывшего начальника его же Службы безопасности Мирона Матвиейко, четвертая – Миколу Лебедя, главного конкурента Бандеры в революционной ОУН. Наконец, пятая говорила о самоубийстве с помощью цианида. Коржан писал: «Каждая из этих версий в какой-то степени правдоподобна и вначале какую угодно из них можно было принять за правду, поскольку за каждой стояли те или иные факты» ¹⁷¹.

Коржан пренебрег волной истерики, поднятой газетчиками из ГДР, – якобы Бандеру убрали по приказу Оберлендера. Запущенная из Кремля кампания пропаганды с обвинением министра в уничтожении львовских евреев в 1941 году и причастности к недавнему убийству в Мюнхене, по его мнению, была политической местью. Слишком уж рьяно министр выступал против признания ФРГ коммунистических правительств Польши и Чехословакии. Сверх того, у него не было настоящего мотива. По словам Коржана, «советская версия примитивна и не выдерживает критики, поскольку: если во львовском погроме принимал участие Бандера, а точнее, батальон „Нахтигаль“, сформированный по его инициативе, то ясно, что он мог только выгораживать профессора Оберлендера, чтобы не дать показания против самого себя» ¹⁷².

Те, кто расследовал дело Бандеры, рассматривали две гипотезы убийства руками агентов КГБ. Первая предполагала, что жертве силой дали яд в подъезде жилого дома на Крайттмайрштрассе. Вторая – что ее втайне отравил кто-то из близких людей. Первую предпочитали верные сторонники Степана Бандеры, утверждавшие, что в подъезд незадолго до его гибели зашли два незнакомца. Они якобы следили за жертвой в течение нескольких дней – даже когда он поехал в горы собирать грибы. 15 октября эта парочка поджидала Бандеру в лифте. Проверка мюнхенской криминальной полиции, как выяснил Коржан, не подтвердила сведения о двух мужчинах, зашедших в дом незадолго до Бандеры. Соседи не слышали в коридоре никаких посторонних звуков – только самого герра Попеля. Слухи о двух убийцах пустили бандеровцы, желая таким образом придать гибели своего вождя героический ореол.