Людвиг Витгенштейн. Долг гения - читать онлайн книгу. Автор: Рэй Монк cтр.№ 133

Cтраница 133

Перевод Витгенштейна особенно интересно читать вместе с лекциями по религиозности, ведь в тех отрывках, которые он перевел, Тагор выражает религиозный идеал Витгенштейна. Как Сурангама, Витгенштейн не хотел видеть Бога или искать причины Его существования. Он думал, что если он мог преодолеть себя — если придет день, когда все его существо «в смиренном подчинении поникнет во прахе земли», — тогда Бог придет к нему; тогда он будет спасен.

В лекциях по религиозности он сосредотачивается на первой части этого убеждения — на отрицании необходимости иметь причины для веры. Эти лекции, отвергающие значимость научного образа мысли, составляют единое целое с лекциями по эстетике. Можно сказать, что они уточняют адресованное Друри высказывание о том, что «Рассел и священники причиняют бесконечный вред, бесконечный вред» ^[1000]. Почему Рассел и священники равно осуждаются? Потому что и тот, и другие поощряют идею, что доверия достойны лишь те религиозные убеждения, которые имеют философское обоснование. И атеист, который презирает религию, потому что он не находит доказательств ее догмам, и верующий, который пытается доказать существование Бога, падают жертвой «другого» — идолопоклоннического отношения к научному стилю мысли. Вера не равнозначна научным теориям, и ее не следует признавать или отвергать по тем же доказательственным критериям.

Опыт, который делает человека религиозным, настаивает Витгенштейн, это совсем не тот опыт, который получают, делая вывод из эксперимента или экстраполируя данные. Он приводит в качестве примера человека, которому приснился Страшный суд, и теперь он утверждает, что знает, каким тот будет:

На вопрос, как мы должны принимать или отвергать религиозные верования и во что мы должны верить относительно таких вещей, как существование Бога, Страшный суд, бессмертие души и т. д., Витгенштейн в этих лекциях не отвечает:

Однако из других заметок (например, процитированных ранее заметок, которые он писал на корабле в Берген) ясно, что он думал, что если может прийти к вере в Бога и Воскрешение — даже если бы он мог придать какое-то значение выражению этих верований, — то это не потому, что нашел какое-то доказательство, а потому что спасен.

Все еще присутствует неотвязная тревога относительно того, как именно Витгенштейн ожидал (или надеялся) быть спасенным — находится ли спасение в его руках или в руках Господа.

На этот главный вопрос «Король темного чертога», как и Витгенштейн, отвечает неоднозначно. Спасенная Сударшана говорит Королю: «Ты не прекрасен, господин — ты превыше всех сравнений». На что Король отвечает: «То, что может быть сравнимо со мной, замкнуто в тебе самой». «А раз так, — отвечает Сударшана, — то и все, что во мне, выше всякого сравнения»:

И еще в пьесе есть момент, когда Король держит зеркало. Нам сказано, что считающие его уродливым думают так, потому что представляют Короля в том виде, который лицезреют в собственном отражении. И потому хочется спросить: это «несравненное» внутри нас или вне? Что нам нужно, чтобы увидеть это — полировать зеркало, которое есть наша самость, чтобы оно в нем отражалась, или смотреть открытыми глазами в зеркало и увидеть, как это несравненное отражается в нас самих? Возможно, здесь мы упираемся в границы языковых значений, и неприменимы становятся закон исключенного третьего и закон противоречия ^[1004]. Возможно, это и внутри нас, и вне нас, и чтобы найти его, мы должны и искать в себе самих, и признавать нашу зависимость от некой силы вовне.

Возможно, разница между тем, чтобы разрешить «этому» отразиться в нас, и тем, чтобы найти «это» в нашем отражении, не так велика, как кажется. В обоих случаях мы должны очистить грязь, которая скрывает отражение. Витгенштейн старательно работает над этим, стирает малейшее пятнышко, он намерен не давать себе никаких послаблений. В октябре 1938 года, например, он написал теще Джорджа Томсона, честно извиняясь за крайнюю непоследовательность:

Если говорить о поисках спасения через разрушение гордыни, то философская работа Витгенштейна двойственна. С одной стороны, она, несомненно, основывается на тех же положениях, что и этот поиск. С другой — она сама и есть огромный источник гордыни. Хотя Витгенштейн постоянно пытался исключить из работы амбиции и писать, как он это представил, «во славу Господа», а не ради тщеславия, мы обнаруживаем снова и снова, что в свою философскую работу он в наибольшей степени внес то, что Рассел называет «гордыней Люцифера».