Жила-была старушка в зеленых башмаках… - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Вознесенская cтр.№ 49

— Это ты зря. Познакомились бы, а вдруг… Конечно, два старика — это еще не семья, но все-таки…

— А с чего ты взяла, что он старик?

— А разве нет?

— Не знаю… Мы, правда, любим одни и те же стихи и книги.

— Видишь! Ну так и надо познакомиться, чего тянуть-то?

— Ах, Марусенька, я столько разочарований перенесла в жизни, что еще одно на склоне лет… Давай не будем об этом!

— Как скажешь, кума, тебе жить. Только кажется мне, что в семье жить все-таки лучше. Вот взять моих детей и внуков. Хоть они и не слушаются меня никто, но с ними как-то веселее… Да и надежнее!

— Конечно, дети надежнее, чем государственная пенсия. Или приработок мой — стишки писать…

Они надолго замолчали, дергая сорняки. Потом Маруся вдруг вспомнила:

— Ох, сериал-то свой я сегодня пропустила! Ну да шут с ним… Последние известия лишь бы не пропустить. Как это вы живете без телевизора?

— Ну, это только на даче… В городе у нас есть телевизоры, мы иногда что-то смотрим.

— Иногда?

— Ну не каждый же день смотреть все подряд!

— Как это — не каждый день? А новости? Новости — они ж каждый день разные!

— Да уж будто бы?

— Ну да! Вчера показывали землетрясение в Мексике, а сегодня с утра — последствия тайфуна на Филиппинах и взрыв в испанском супермаркете.

— Безумно актуальные и важные для тебя новости! Ты что, Маша, собираешься помогать жертвам тайфуна на Филиппинах?

— Да нет, конечно…

— Ты такую тяжелую жизнь прожила, Маша, столько бед перенесла — зачем тебе еще смотреть на чужие беды?

— Ну… чтобы в курсе новостей быть!

— Взрывы и землетрясения — это не новости, а происшествия. Ими должны заниматься те, кого это касается по службе — спасатели и полицейские. Зачем тебе видеть горе людей, которым ты не можешь помочь? Грех это — любопытство к чужой беде.

— Верно, грех… Да ведь делать-то мне все равно нечего! Только телевизор и остался!

— Смотри программу «Культура» или православный канал «Спас».

— Там думать надо, напрягаться. А тут сиди себе и сиди, чаек попивай, а тебе все покажут и расскажут, подскажут, что думать. И время пройдет незаметно!

— Оно не пройдет, Марусенька, а уйдет безвозвратно и даром.

— Ох, ты права, ты сто раз права, Ликуня! Ведь у меня как? Утром встану, халат накину, кой-как умоюсь — и к телевизору. Ну точно как раньше к корове вставала — ватник накинешь да бежишь — как там моя буренушка? А уж потом чай себе сделаешь, бутерброд — и так и завтракаешь, не за столом, а перед ящиком этим.

— Помолиться-то хоть успеваешь?

— Да какое там!

— Это нехорошо, Маруся!

— Да уж что тут хорошего… Но ведь как утренний сериал пропустить? Выкинуть бы ящик этот, а страшно — а ну как без него с тоски взвоешь? Вот что безработица с людьми-то делает!

— Какая безработица, Маруся?

— Да моя безработица!

Лика согласилась, что безработица — страшная вещь.

Потом они перешли к обсуждению деревенских новостей: сколько еще новых домов строят ориновцы, и по какой причине сгорели два дома — на одном конце деревни и на другом, кто купил машину и гараж построил, а кто спился окончательно.

Закончили они прополку. И что же оказалось? Все три грядки были в зеленую клетку!

Маруся постояла, оглядела их и объявила:

— Все ясно! Вдоль посеяны цветы, а поперек — овощи! Что будем оставлять?

— Все оставим.

— Так проредить-то все равно надо!

— А вот Агуня с Варежкой вернутся из города — тогда и проредим.

— Завтра?

— Если они не очень устанут и дождя не будет, то можно и завтра.

— Ладно. В таком случае мне надо бежать.

— Сериал свой смотреть?

— А, да ну его, сериал этот! У меня теперь дело поважнее сериала есть! Завтра расскажу и покажу тебе, что я задумала А ты как встанешь и позавтракаешь, загляни ко мне, ладно?

— Загляну. А ты не останешься со мной пообедать?

— Нет, уж прости! Некогда мне!

Маруся ушла, отказавшись даже и от чая, — случай небывалый, чай пить в Оринке любили все и делали это с чувством и подолгу: чаепитие в Оринке было не столько удовольствием, сколько средством общения.

«Все-таки, наверное, к телевизору своему побежала, соскучилась!» — подумала Лика Казимировна, но была она не права в своих подозрениях, что выяснилось позже.

Покормив Титаника, она пообедала сама, потом они оба прилегли отдохнуть на диванчике на веранде, а после отправились гулять в поля. Вернулись и сразу улеглись спать. Но уснуть Лике Казимировне долго не удавалось: почти до полуночи неподалеку тарахтел не то трактор, не то культиватор — спать не давал…

Агния Львовна и Варвара Симеоновна возвратились рано утром одной из самых первых электричек.

— Я бы еще поспала, — сказала Агния Львовна, — но Варежка торопила: «Вставай, лежебока! Летний день в деревне бережет здоровье на зимнюю неделю в городе, нечего его пропускать!» Пришлось вставать и ехать.

— Вот и хорошо, что приехали.

— Скучала без нас?

— Нет, не успела: мы с Марусей наши грядки пололи. Получились какие-то клетчатые грядки. Теперь их надо прореживать. Пойдемте, поглядите нашу работу!

Пошли смотреть работу.

— Вдоль — цветы, а поперек — овощи, — со знанием дела пояснила Лика.

— Что-то непонятное, — сказала Агния.

— Чушь какая-то выросла! — сказала Варвара. Она наклонилась поближе к зеленым клеткам. — Ой, Агуня, а ведь и вправду: вот так — цветы, а вот так — овощи! С ума сойти!

— Теперь, девочки, сами решайте, что оставим — цветы или овощи.

— Конечно, овощи! — сказала Агния Львовна.

— Разумеется, цветы! — возразила Варвара Симеоновна.

И обе они с ожиданием уставились на Лику Казимировну. Еще с детских лет у них установился непреложный закон: если мнения двух подруг расходились, то решающее слово принадлежало третьей, и, как правило, это была Лика, ни в каком споре не поспевавшая сказать первое или второе слово. К тому же она была самой уступчивой и умела найти примиряющее решение. Так вышло и на этот раз.

— Девочки, давайте не принимать поспешных решений, — сказала она миротворческим голосом. — Будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас ведь надо что делать? — Она оглядела подруг и сама ответила: — Сейчас надо провести прореживание всходов! Так?

— Так! Верно говоришь, Лика! — раздался позади них решительный голос. Из-за угла дома появилась Марья Васильевна. Она была в полной огородной экипировке: холщевый комбинезон, поверх фартук с большими карманами, на руке — корзина, а на голове — старая помятая соломенная шляпа. — А лишнюю рассаду я заберу. Я вам и прореживать грядки помогу.