Биология веры. Как сила убеждений может изменить ваше тело и разум - читать онлайн книгу. Автор: Брюс Липтон cтр.№ 45

Когда мы изменяем способы восприятия мира, т. е. «наши верования» – мы меняем нейрохимический состав крови, которая затем инициирует дополнительные перемены в клетках организма. Функция ума состоит в том, чтобы создать согласованность между нашими верованиями и реальностью, которую мы переживаем. Это объясняет, почему мое здоровье и моя энергия были на своем пике после избавления от прежнего «депрессивного и фаталистического» взгляда на мир, о котором я говорил в Прологе.

Несмотря на то что медицина упорствует и не желает признавать ключевую роль, которую разум играет в нашем здоровье, наука уже давно столкнулась с тем, что некоторые физиологические системы, в первую очередь скелетная мускулатура тела, фактически находятся под добровольным контролем сознания. Кроме того, всегда существовали феномены, ставящие под сомнение убеждения биомедиков, будто все остальные функции организма находятся под непроизвольным контролем вегетативной нервной системы. Когда йоги продемонстрировали, что они могут сознательно преодолевать эти виды контроля, например регулирование температуры тела, артериальное давление и кислотность рН, – они тем самым засвидетельствовали о способности сознательного ума влиять на врожденный интеллект тела. Подобным образом действуют гипнотизеры, когда говорят погруженным в транс людям, что их коснулась горящая сигарета. Хотя на деле их тела коснулись лишь кончики пальцев гипнотизера, – а у индивидуумов проявлялась полная реакция на ожог в виде вздутий, волдырей и сыпи (воспаления кожи). Убеждение человека, в данном случае – неверное восприятие ожога, привело к сложной и заученной ранее вегетативной реакции на ожог здоровой кожи. Подобным образом неверные восприятия доктора Альберта Мейсона (о чем говорилось в начале главы) вылечили неизлечимую болезнь.

Вывод прост: позитивное восприятие ума укрепляет здоровье, задействуя при этом иммунные функции, а торможение иммунной деятельности за счет негативных восприятий может привести к его ослаблению. Такие негативные представления могут создать изнурительный, хронический психологический стресс, оказывающий глубокое и отрицательное влияние на функцию генов. Эксперименты на мышах показали, что длительное воздействие гормонов стресса оставляет неизгладимый след в геноме и модулирует поведение генов, контролирующих настроение и поведение. Чтобы определить, может ли стресс эпигенетически влиять на гены, отвечающие за депрессию, в питьевую воду одной из групп мышей в течение четырех недель добавляли кортикостерон (версия кортизола для грызунов). Контрольные мыши пили обычную воду без этого глюкокортикоидного гормона. Мыши, получавшие кортикостерон, в поведенческих тестах проявляли показатели тревоги. Оценка активности генов показала, что у них был значительный рост белка Fkbp5, человеческий эквивалент которого связан с расстройствами настроения, включая депрессию и биполярное расстройство.

Наши реакции на стресс были разработаны для периодического использования, например незапланированного бегства от саблезубого тигра. Затяжной характер современного стресса, возникающего ежедневно по двадцать четыре часа в сутки, эпигенетическим путем чрезмерно перегружает механизмы реакции на стресс и приводит к депрессии или другим расстройствам поведения. Неудивительно, что знаменитый профессор медицины из Института Разум/ Тело при Гарвардской медицинской школе Герберт Бенсон пришел к выводу, что до 90 % всех посещений врачей объясняется именно стрессами.

Хотя стресс играет важную роль как фактор риска при заболеваниях, эпигенетик Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Коул, будучи одним из первых ученых, привнесших исследование экспрессии всего генома в сферу социальной психологии, пришел к выводу, что изоляция является еще более мощным и недооцененным фактором риска. «Если реально оценивать стресс, используя наши лучшие доступные инструменты – ничто не сравнится с социальной изоляцией. Это самый укоренившийся, самый сильный социальный или психологический фактор риска при болезни. Ничто не может с ним соперничать», – заявил он в интервью журналу Pacific Standard.

Коул обнаружил, что гены у одиноких и социально защищенных людей заметно отличаются друг от друга. У людей с приблизительно 19 тысячами генов одинокие и не одинокие показывали четко различные реакции на экспрессию 209 генов, многие из которых играют важную роль при воспалительных иммунных реакциях. Он заключил, что если социальный стресс создал данный профиль иммунного гена, то это объясняет результаты его ранних исследований, согласно которым одинокие ВИЧ-инфицированные гораздо быстрее поддаются болезни, чем социально активные ВИЧ-носители.

Коул продолжил изучение разрушительного влияния социального стресса. Он отобрал для опроса 103 здоровые женщины из Ванкувера в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет и зафиксировал данные о хроническом межличностном стрессе на основании рассказов об их жизненных переживаниях, забора крови и профилей экспрессии генов. Через шесть месяцев он вновь сделал анализ крови и профиля генов. По результатам первых анализов уровня социального стресса исследователи смогли предсказать, какие из женщин через полгода покажут изменения в активности генов. Выводы команды Коула говорят, что «хронические межличностные трудности усиливают экспрессию про- и противовоспалительных сигнальных молекул». Кроме того, «такая динамика может лежать в основе избыточной заболеваемости, связанной с социальным стрессом, особенно при таких чувствительных к воспалениям заболеваниях, как депрессия и атеросклероз».

В другом исследовании Коул и его сотрудники выявили схожую неравновесную экспрессию генов и профиль иммунного ответа в группе детей из бедных семей и депрессивных пациентов с астмой. Команда обнаружила, что иммунные функции у бедных детей отличаются более активными воспалительными генами и одновременно проявляют большую инертность в генных сетях, управляющих реакцией на воспаление, чем у детей из состоятельных семей. Истории болезней бедных детей также свидетельствовали о большем числе приступов астмы и других проблем со здоровьем.

Казалось, что бедность препятствовала нормальной работе иммунной системы, но команда Коула заподозрила вмешательство и других факторов. Они показали всем детям фильмы с двусмысленными и неловкими сценами, а затем спросили, насколько пугающими они их считают. Бедные дети в среднем воспринимали больше угроз, а богатые меньше. Однако некоторые из детей в обеих группах стали исключением из правила: для нескольких бедных детей неоднозначные ситуации почти не представляли угрозы, а несколько богатых были сильно напуганы. Затем, когда из результатов лиц с восприятием незащищенности убрали их социально-экономический статус и рассмотрели оценки генной экспрессии, то выяснилось, что главным образом за различие в экспрессии иммунных генов отвечает восприятие детьми их уязвимости и восприятие страхов мира, а не уровень дохода. Более того, при контроле восприятия угрозы влияние фактора бедности почти исчезло.

Вопрос, почему дети находят мир таким страшным, не был предметом исследования, однако Коул полагает, что ключевую роль тут играет изоляция. Такую гипотезу подтвердила в 2004 г. своими исследованиями психиатр из Йельского университета Джоан Кауфман. Она обследовала 57 детей школьного возраста, которых забрали из дома, где они подвергались насилию. Было произведено измерение гена-транспортера серотонина (SERT), имеющего как длинную, так и короткую форму. Предыдущие исследования показали, что люди с коротким SERT более склонны к депрессии и беспокойству во время стресса. Оказалось, что дети с короткой формой SERT вдвое больше страдают от проблем, связанных с психическим здоровьем, чем дети с длинной разновидностью. Кроме того, исследования принесли и неожиданные результаты. Сопоставление показателей депрессии у детей и вариации SERT с уровнем социальной поддержки (у них был хотя бы один контакт с надежным взрослым вне дома), выявило, что такие на первый взгляд пустяковые (раз в месяц) социальные связи стирают примерно 80 % совокупных рисков, связанных с коротким депрессивным вариантом SERT. Научный обозреватель Дэвид Доббс задается вопросом: «Если социальные связи почти полностью могут защитить нас от широко известных эффектов жестокого обращения, то разве изоляция не в той же мере губительна, как побои и невнимание?»