Зондеркоманда Х. Колдовской проект Гиммлера - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Васильченко cтр.№ 53

Когда Мандель писал свой доклад, посвященный конфликту между Хёфлером и Куммером, то он подчеркивал, что во время «безмятежных лет приват-доцентства в Вене и Упсале» австрийский исследователь жил в шикарном доме. Поскольку политическая благонадежность Хёфлера была бесспорной, то критику было решено подкрепить жизнью в привилегированной обстановке. Не обошлось и без обсуждения семейного положения Хёфлера: «Он до настоящего времени не состоит в браке». Поскольку политика Третьего рейха было ориентирована на увеличение рождаемости, то подобное положение вещей можно было воспринять как мягкую форму обвинения. Кроме этого Хёфлеру ставили в вину панибратские отношения со студентами, что дополнялось критикой прочитанных лекций («не слишком четкая структура лекционного материла»). Кроме собственно доклада Манделя имелась еще одна не завизированная его версия, в которой говорилось, что Хёфлер «не отрицал своей приверженности католической вере». В связи с этим высказывалось опасение, что «в какой-то момент даст о себе знать южно-немецкое и католическое происхождение Хёфлера». Кроме этого, делались прозрачные намеки, что если даже его работа и не было написана по заказу «политического католицизма», то в любом случае она была весьма положительно встречена в церковных кругах.

Вопрос о конфессиональной принадлежности, а стало быть, и «идеологической устойчивости», был весьма актуальным и для СС, и для сторонников Розенберга. В Главном управлении имперской безопасности хотели быть уверены, что Хёфлер не был причастен к деятельности «противоположной стороны» (католиков), а потому было решено провести расследование. Агентам СД предстояло выяснить, можно ли было классифицировать его принадлежность к католической церкви как «безопасную», или же как «политически небезопасную». 3 апреля 1937 года в РСХА из Гамбурга (обер-абшнитт СД «Северо-запад») пришло письмо, в котором сообщалось, что «все имевшиеся ранее подозрения относительно политической неблагонадежности Отто Хёфлера могут быть сняты». Сотрудниками СД было установлено, что он не поддерживал никаких связей с католиками, а его воззрения не имели «церковно-политического характера». При этом подчеркивалось, что его восприятие нордической Скандинавии во многом противоречило идеям, которые высказывались в ведомстве Розенберга, однако это не являлось поводом, чтобы «считать их в корне неверными».

В случае с Куммером Мандель указывал на то, что тот жил «очень скромно», что, видимо, должно было подчеркнуть его полную противоположность Хёфлеру. Кроме этого указывалось, что Куммер заботился о жене и двоих детях, «был предан движению и смел». Мандель приходил к выводу, что Куммер являл собой тип «коренного нордида, который всегда склонен к скромному поведению». В местных национал-социалистических организациях Куммер характеризовался как надежный и послушный сторонник партии. Его несдержанность во время полемики с Хёфлером надо было извинить, так как, по мнению Менделя, «Куммер с давних пор вел борьбу за формирование в германистике расово обусловленной картины германского мира».

В то же самое время в докладной записке, которая была подготовлена в недрах «Наследия предков» и была подписана Вальтером Вюстом, говорилось, что с политической точки зрения Куммер был «весьма сомнительным типом». В частности, указывалось, что он 1 июля 1930 года добровольно покинул ряды НСДАП. Кроме этого его обвиняли в подготовке «идеологических диверсий», когда тот пытался навязать свое «частное» мнение национал-социалистическому движению. В документе говорилось: «С 1933 года он пытается протащить в национал-социалистический лагерь свое личное мнение, которое характеризуется сознательным принижением многовековой немецкой истории. Принимая во внимание, что наш фюрер Адольф Гитлер восхищается двумя тысячелетиями германской истории, то по это вопросу не может быть ни примирения, ни компромиссов». Если Куммер в свое время обвинил Хёфлера в том, что пытался представить свое личное мнение как истинную картину германского мира, так и Куммеру некоторое время спустя вменили в вину, что он пытался «принизить германскую историю».

Сразу же надо оговориться, что внутри СС не было единого мнения относительно разногласий между Хёфлером и Куммером. Но перепалка, вынесенная на суд общественности, очень быстро стала надоедать. 5 ноября 1937 года Вальтер Вюст беседовал с Генрихом Гиммлером. В ходе разговора рейхсфюрер СС заявил, что Куммеру надо было указать надлежащим образом на его ошибки. Кроме этого было предписано наложить дисциплинарное взыскание на представителей «дома СС», который имелся при Йенском университете. Именно там были очень сильны симпатии к идеям Куммера. Дело дошло до того, что некоторые из студентов-эсэсовцев в шутку спрашивали друг у друга: «Тебе кто ближе, Куммер или рейхсфюрер СС?»

28 декабря 1937 года из гамбургского подразделения СД в Главное управление имперской безопасности прибыл толстый пакет, в котором содержалась подборка документов, условно называвшаяся «Научный спор между Хёфлером и Куммером по вопросу постижения нордической сущности и нордической религии». Из этих документов следовало, что гамбургские служащие СД были весьма благосклонны к идеям Хёфлера. Однако это не мешало им сообщать, что «Хёфлер и Куммер представляют две позиции в германистике, разработав собственную концепцию германской жизни, а потому очень сложно найти для них общую основу». Вина же за начало спора, который превратился в конфликт интересов национал-социалистических структур, возлагалась на Кум-мера. Отдельно приводились сведения о том, что Гиммлер занял сторону Хёфлера и велел наложить взыскание на сторонников идей Куммера из Йенского университета: «Рейхсфюрер СС выразил немалое возмущение по поводу того, что эсэсовские руководители, поощряя подобный “мягкотелый пацифизм”, нанесли удар в спину ему лично и всем СС. Теории Куммера едва ли могут быть вредным для вермахта, который всегда оставался естественным воинским союзом. Однако они могут подорвать позиции СС».

Приложенная к документам пояснительная записка была подписана оберштурмфюрером СС Лёвом цу Штайнфуртом из Киля. Она датировалась 25 ноября 1937 года. В ней приводился анализ позиций «двух фронтов в германоведении». Первая группа, к которой принадлежали Мандель и Куммер, идентифицировалась с Альфредом Розенбергом. Выразителем идей другой группы был Отто Хёфлер, которого поддерживали редактор журнала «Германия», сотрудники «Наследия предков» и персональный штаб рейхсфюрера СС. В записке говорилось, что спор было очень острым, что в итоге привело к взаимной перепалке, а потому обе стороны «в настоящий момент готовят ответные шаги». Лёв цу Штайнфурт признавал исключительную важность преодоления христианства и формирования новой немецкой идентичности, что должно было способствовать складыванию военно-политического союза с «германцами», в первую очередь со скандинавами. По этой причине эсэсовский офицер лично встретился с Отто Хёфлером.

«Научная дискуссия, которая ведется между этими двумя группами, имеет большое внутриполитическое значение (в части преодоления христианства и влияния церквей) и внешнеполитическое значение (в части налаживания сотрудничества и взаимопонимания со скандинавскими и англосаксонскими странами)».

Лёв цу Штайнфурт обсудил с Отто Хёфлером все обвинения, которые были выдвинуты в адрес Куммера. Прежде всего, речь велась о сознательной минимизации сути германцев. Хёфлер подчеркнул, что Куммер до сих пор придерживался своей точки зрения: германцы являлись крестьянским народом, а потому их важнейшими задачами было приумножение рода и достижение высокого уровня жизни, то есть создание уюта. Хёфлер упрекнул Куммера в том, что тот проповедовал исторические идиллии в стиле пасторалей XVIII века. Находясь на позициях поверхностного рационализма, Кум-мер не был в состоянии постигнуть суть «изначальной силы германцев». По этой причине можно было говорить о том, что Куммер фальсифицировал германскую историю. Но действительная история «никак не вписывается в эту слащавую цивилизаторскую картинку». Вторым обвинением в адрес Куммера, которое выдвинул Хёфлер, была приверженность рационалистичному мышлению. По этой причине он отказывался от всего, что не был в состоянии объяснить, например, культ мертвых. Но, пожалуй, самым «тяжким проступком» Куммера была его фраза о том, что «стремление германцев к государству, как образованию, выходящему за рамки обособленных родов, и охватывающему народ в целом, было не изначальным, а привитым римлянами». Хёфлер придерживался диаметрально противоположного мнения: германские «мужские союзы» были воинскими формированиями, которые изначально тяготели к созданию государства. Носители этих устремлений почитали умерших и погибших, так как «через непосредственную связь с предками они пытались обрести силу». Однако в трудах Куммера германцы представали как носители «англосаксонского духа индивидуализма, присущего торговцам». В борьбе против христианства подобные картины и исторические образы могли оказать «медвежью услугу», так как при повальном отрицании всех христианских догм можно было «проиграть войну Ватикану». Этот аргумент должен был стать для Куммера, который сконцентрировался как раз на борьбе с церковью, очень большим «сюрпризом». К слову сказать, доводы Хёфлера до сих пор используются неоязыческими и мистическими группами правого толка. Австрийский исследователь говорил о «германской религиозности»: «Это направление является не чем иным, как христианством, только с противоположным знаком. Таким образом удалось бы преодолеть христианское разделение мира на этот мир и “тот”, потусторонний мир».