Уроки истории - читать онлайн книгу. Автор: Уилл Дюрант, Ариэль Дюрант cтр.№ 3

С развитием технологий ослабевают географические факторы. Характером местности задается ее пригодность для сельского хозяйства, добычи угля или руды, развитой торговли и прочего, однако лишь богатое воображение и смелая инициатива лидеров и правителей, а также их усердных последователей может превратить возможности в реальность. Только наличие подобного слаженно работающего механизма (как, скажем, в современном Израиле) дает возможность культуре раскрыться и обрести подлинное величие, несмотря на тысячи преград. Именно человек, а не земля творит цивилизацию.

История — фрагмент биологической картины мира: жизнь человека — частный случай страдания морских и сухопутных организмов на нашей планете. Гуляя летним днем в лесу, мы наблюдаем мириады бегающих, прыгающих, лазающих, ползающих, летающих и иных существ. При нашем приближении все они стремятся скорее спрятаться: птичья стая россыпью взмывает в небо, рыбы расплываются кто куда. В такие минуты неожиданно ясно осознаешь, что наш род — лишь опасное меньшинство среди населяющих планету живых существ; мы ощущаем себя так, как, очевидно, видят нас все эти в тревоге попрятавшиеся зверьки, — чужаками, без ведома и приглашения вторгшимися в их дом. И тогда вся история и все достижения человечества вплетаются в общую историю всего живого; наша экономическая конкуренция, стремление к дружбе и любви, голод, страдания и войны — все это сродни тому, что борется, ищет, сражается и страдает под поваленным деревом, в пруду, среди листвы и ветвей.

Отсюда следует, что законы биологии представляют собой фундаментальные уроки истории. Мы — фигуранты эволюции, приговоренные к борьбе, в которой выживают сильнейшие. Если кто-то перестает участвовать в процессе и прекращает борьбу, он не погибает за счет того, что индивида защищает группа; сама же группа обязана в целях собственного выживания и выживания своих членов бороться непрестанно.

Итак, первый урок, который биология преподносит истории, заключается в следующем: жизнь — это соревнование, то есть всеобщая ревность по отношению к жизненно важным ресурсам. Когда еды вдоволь, оно протекает мирно, если же ртов становится больше, чем ложек, — принимает жестокие и кровавые формы. Животные поедают друг друга без зазрения совести; цивилизованные люди истребляют себе подобных в установленном законом порядке. Сотрудничество вполне возможно и способствует общественному развитию. Однако это происходит за счет того, что оно также является инструментом и формой соревнования: мы сотрудничаем в рамках нашей группы — семьи, сообщества, клуба, церковной общины, партии, расы, народа и так далее — в целях ее усиления в соревновании с другими группами. Соревнующиеся между собой группы обладают теми же качествами, что и входящие в них индивиды: жаждой накопления и наживы, воинственностью, предвзятостью, тщеславием. Наши государства — это мы же, рассмотренные в огромное увеличительное стекло, и потому они функционируют таким же образом, как и мы, лишь резче и ярче прорисовывая, благодаря гигантскому масштабу, злое и доброе в нас. Это мы жаждем наживы, мы алчны, мы желаем войны, потому что в наших жилах течет память тысячелетий погонь и схваток ради выживания ради того, чтобы насытиться сейчас же из страха, что в скором времени этого больше сделать не удастся. Война — способ насыщения народов. Она до предела развивает сотрудничество, поскольку является предельной формой соревнования. Покуда наши государства не станут членами одной большой группы, стремящейся их защитить, они всегда будут вести себя подобно соперничающим охотничьим кланам.

Второй урок: для выживания организма или группы необходима селективность, или отбор. Соревнуясь за пропитание, партнера или влияние, некоторые организмы преуспевают в этом, другие же терпят неудачу. К схватке за существование одни подошли более подготовленными, чем другие. По причине того, что Природа (будем подразумевать под этим понятием совокупность всей жизни на планете) не слишком внимательно читала Декларацию прав человека, все мы рождаемся на свет не свободными и не равными: мы с самого начала заключены в темницы физиологической и психологической наследственности, обрядов и традиций групп, к которым принадлежим. Мы совершенно в разной степени наделены физическими и умственными способностями, личностными качествами и чертами характера. Природа очень любит разнообразие, поскольку оно помогает осуществлять отбор, а с ним — эволюцию. Поэтому даже между однояйцевыми близнецами обнаружатся сотни различий и никогда не найдется двух абсолютно идентичных капель воды.

Неравенство — не только естественное, наследуемое от рождения качество; оно также приобретается и увеличивается по мере развития цивилизации. Наследуемое неравенство порождает неравенство искусственное и социальное. Любое изобретение или открытие совершается неким отдельным, выдающимся человеком (или группой) и призвано усилить сильное или же еще более ослабить слабое. Экономическое развитие распределяет людей — согласно их навыкам и способностям — исполнять ту или иную функцию, закрепляя их неравноценность для группы. Если бы были досконально известны качества и возможности всех живущих людей, из них можно было бы с легкостью отобрать примерно 30% тех, чьи совокупные качества и возможности перекрывали бы таковые у оставшейся части. Жизнь и история заняты именно этим, проводя свой план в жизнь путем великой и жесточайшей несправедливости, напоминающей Бога Жана Кальвина ^[18].

Природа смеется над нашими утопическими союзами, основанными на принципах «свободы и равенства», ведь свобода и равенство — вековечные и заклятые враги: успех одного означает неминуемый крах другого. Дайте людям полную свободу, и их природное неравенство возрастет практически в геометрической прогрессии, как было, например, когда в Англии и Америке в XIX столетии вовсю пропагандировались идеи laissez-faire (лесе-фэр) ^[19]. Чтобы справиться с ростом неравенства, необходимо принести на жертвенный алтарь свободу, как случилось в России после 1917 г. Впрочем, неравенство возрастает, даже будучи притесняемо: лишь находящийся за чертой бедности жаждет равенства, уверенный же в своих превосходящих силах и возможностях вожделеет свободу. Верх в конце концов одерживают превосходящие силы. Утопии равенства обречены на неудачу биологически, и лучшее, на что может рассчитывать доброжелательно настроенный к людям философ, — это условное равенство, даруемое законом и общей образовательной системой. Таким образом, общество, дающее шанс развиться и проявиться всем потенциальным способностям своих членов, получит серьезное конкурентное преимущество перед другими во всеобщей борьбе за выживание, которая, с учетом влияния прогресса на уменьшение расстояний, будет обретать все более и более ожесточенный характер.