Большая история - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Кристиан cтр.№ 58

С ростом специализации росло и неравенство. В первых земледельческих общинах преобладало равноправие, даже когда они преодолели максимальную численность более древних групп в 150–200 человек. Неолитический город Чатал-Хююк (в современной Турции) достиг расцвета 8000–9000 лет назад, и жилища, в нем расположенные, мало отличаются друг от друга по размерам, хотя население города могло достигать нескольких тысяч человек. Однако в конце концов мы начинаем видеть богатые меньшинства, причем все чаще. Произвольный пример: близ Варны на Черном море есть могильник, которому 6000 лет, в нем более 200 могил. Многие мертвецы похоронены без ничего или всего с несколькими простыми предметами, но примерно в 10 % могил вещей гораздо больше. В одной из них более 1000 объектов, в основном из золота, есть браслеты, медные топоры и даже фаллокрипт ^{[178] [179]}. Такая пирамида богатства всем знакома: около 10 % населения составляют элиту, на самом верху находится один человек, а большинство остается на грани выживания. Если археологи находят маленьких детей, похороненных с большой роскошью, то не сомневаются, что встретились не просто с иерархией, а с иерархией, которая сохраняется из поколения в поколение, потому что дети не могут добиться высокого статуса самостоятельно. Это признаки аристократии и кастового деления. Крупные постройки, например дворцы, пирамиды, зиккураты ^[180] и храмы, тоже говорят о том, что у кого-то было достаточно власти, чтобы организовать труд множества других людей.

Лестница власти стала круче, увеличился разрыв в привилегиях, и понадобились новые социальные механизмы, которые поддерживали бы их. Кто-то должен был следить за порядком на рынках, наказывать карманников и воров, считать налоги и создавать из крестьян, бродяг и рабов бригады, которые строили бы дворцы и поддерживали состояние каналов. Сложным обществам также нужны были профессионалы в сфере религии, чтобы боги продолжали защищать их от болезней и посылать обильные дожди. Если в этих структурах случался сбой, страдали все, поэтому большую часть времени даже те, кто находился в самом низу пирамиды, повиновались повелителям.

Антропологи исследуют возникновение иерархии в современных маленьких обществах, например в Меланезии в западной части Тихого океана. Здесь сильные фигуры, известные ученым как большие люди или вожди, строят свою власть на уважении и лояльной поддержке семьи, союзников и последователей. Но их положение всегда было шатким. Если они не смогут наделять достаточными богатством и привилегиями своих последователей, чтобы сохранять их верность, то, возможно, быстро лишатся власти, владений, а иногда и жизни. Зачем подчиняться кому-то, кто не может вас к этому принудить и от кого вы не получаете никакой выгоды?

В конце концов в более крупных обществах власть предводителей стала значительно мощнее; они управляли сотнями тысяч людей и контролировали настолько громадные потоки богатств, что вместе со своими союзниками были способны купить силу, с помощью которой в случае необходимости можно было подчинить людей своей воле. На самом деле применение силы ради получения труда, продукта или богатства стало обычным делом в аграрных цивилизациях. А то, какими способами крестьян принуждали отдавать ценности и работать, показывает, что их положение было лишь немногим лучше, чем у рабов. Замечательный египетский документ, написанный в конце второго тысячелетия до н. э., дает представление о методах, которые регулярно использовались, чтобы заставить крестьян сдавать избыточные ресурсы ^[181]. Автор, писец, рассуждает о том, почему писцом быть хорошо. Вспомните тяжкий труд крестьянина, долгие часы, которые он в жару и холод проводит в полях, или присматривая за скотом, или за починкой сельскохозяйственных инструментов и зданий.

Конечно, отчасти это карикатура, но есть масса свидетельств того, какие жестокие меры принимались в аграрных цивилизациях, чтобы поддерживать порядок и заставлять бóльшую часть населения трудиться и поставлять ресурсы.

Обычно мы называем структуры власти, способные держать под контролем обширные территории, государствами. Они появились в обществах, которые были достаточно густо населены и богаты, чтобы в них образовались и города, и села, и множество земледельческих деревень, и достаточный избыток рабочей силы, которая могла бы наполнять и оплачивать армии и бюрократические машины.

С ростом населения и избытков увеличивался и максимальный размер человеческой общины. У общин, как и у людей, тоже появилась специализация. Некоторые деревни росли и брали на себя новые роли, потому что находились вблизи торговых путей, контролировали стратегические речные переправы. В них были рынки, привлекавшие покупателей и продавцов из других мест. Многие из них располагались рядом с важными религиозными объектами. Чатал-Хююк в Южной Анатолии окружали плодородные земли, а еще здесь был обсидиан – твердое вулканическое стекло, из которого в неолите делали тончайшие и острейшие лезвия. Жители этого города, возможно, торговали обсидианом в самом Междуречье. Иерихон, одно из древнейших мест, где постоянно жили люди, впервые был заселен во времена натуфийцев, потому что здесь был колодец, который никогда не иссякал. Уже 9000 лет назад Иерихон вырос в городок, с населением предположительно в 3000 человек.

Поселения росли и предлагали новые услуги, работу и товары. Они привлекали больше людей, а со временем стали получать власть над отдаленными населенными пунктами. 5000 лет назад некоторые крупные села уже превратились в города – огромные пестрые общины, опирающиеся на соседние села и деревни и привлекавшие множество специалистов. Благодаря тому, что здесь было средоточие умений, работ, товаров и людей, города во всех аграрных цивилизациях стали двигателями технологического развития, торговли и политики и притягивали людей из окрестных сел.

Появлением городов и государств отмечено фундаментальное преобразование в человеческом обществе.

Традиционные государства были совсем не похожи на современные. В первую очередь здесь не было средств связи и бюрократических аппаратов, с помощью которых сегодня государству удается участвовать в жизни каждого гражданина. Традиционные правители могли располагать огромной силой на месте, но чтобы послать приказ в отдаленные провинции, нужны были недели и месяцы и еще столько же времени, чтобы узнать результат. Так что вдали от крупных населенных пунктов власть правителей опиралась на иерархичные системы со свободными связями, строящиеся из местных господ, которые часто управляли своими территориями как более-менее независимыми вотчинами. Тем не менее первые государства были новым явлением в истории человечества. Все они считали себя вправе распоряжаться богатствами земледельческих общин, сел и городов в обмен на некоторую степень защиты. Как писал Томас Гоббс в «Левиафане» (1651), право распределять ресурсы «…принадлежит при всех формах правления верховной власти. Ибо где нет государства, там… непрерывная война каждого человека против своего соседа» ^[182]. Традиционная элита частично была обязана своей властью той слабости и изоляции, которые были присущи земледельческой общине. Как отмечал Карл Маркс, среди крестьян единства было не больше, чем в мешке картошки ^[183]. Поэтому они были уязвимы для хищнических притязаний, ведь даже слабый правитель мог навязывать свою волю деревням, одной за другой, с помощью небольшого количества блюстителей порядка. В силу этого неравномерного распределения власти маленькие группки правителей и чиновников много тысяч лет успешно господствовали над значительно более многочисленными крестьянами.