Вижу, говорить с ним, болваном,
всё равно что читать су̀тру лошади!
Толку с кошачий лоб!
Отрезал дурню палец – не понимает,
квадратные глаза делает.
Рожу побил – не понимает,
вовсе глаза заплыли, никакие стали.
Явились в третий раз, стучим в ворота,
тут нам и досталось на рисовые колобки.
Сэки Осаму (хохочет):
От торговца?
От Акайо, мастера кулачного боя?
Рыбой вас бил, осьминогом?
Икрой забрасывал с крыши?
Акульим зубом ковырял?!
Куро-бодзу:
Где тут икра, где акулий зуб?
Стыд и позор нам,
дважды и трижды позор!
Лихо бьёт безликий, дрянь этакая,
лупит, выкидыш кармы, всех без разбору,
колотит честных разбойников!
Но и мы не промах,
головорезы мы, ночные демоны,
есть кое-какое соображение.
Сэки Осаму:
И что же вы сделали, демоны,
как вывернулись, головорезы?
Куро-бодзу:
Сбежали мы, оставили безликого с носом,
с носом, которого он лишён,
явились в лавку через день.
Тут Весёлый Пёс и сознался про крючья.
Воткнул, говорит, как условливались,
идите, мол, на грабёж, подельнички.
Я ему: «Так чего же молчал?
Был бы и с пальцем, и не битый,
и мы бы битыми не были, да!»
А он зубами стучит, клацает.
Я и плюнул, оставил его в покое.
Каюсь!
Сэки Осаму:
Вижу, ты человек большого ума!
А что же сам крючья не проверил?
Быстрее вышло бы, дешевле, а?
Куро-бодзу (гремит цепями):
Так меня в Акаяме всякая собака знает,
каждая кошка, любой воробей!
Явлюсь в переулок, залезу на забор –
люди увидят, скажут:
«О, да это же знаменитый Куро-бодзу!
Слезы матери, позор отца!
Небось, грабить будет, тут сомнений нет,
а кого это он грабить собрался?
Не судебного ли чиновника Ютэку,
преуспевающего в изобилии
[58]?»
Сэки Осаму:
Ну, дружков бы послал,
вон их у тебя сколько!
Куро-бодзу (танцует вокруг хора):
Так они ведь дурни, тыквы на плечах,
не чета мне!
Нашумели бы, всё дело испортили!
Знаю я их!
Акайо (плачет):
И я их знаю!
Лучше бы не знал!
Сэки Осаму (торговцу):
Так это ты им про крючья сказал?
Ну ты и хват!
Откуда тебе знать про крючья,
если ты не Весёлый Пёс?
Рэйден (падает ниц):
3
«Готов понести наказание»
Тут я перед господином Сэки и повинился.
Дождался, пока разбойников в тюрьму уведут, а с ними за компанию – и торговца с женой, закрыл за стражей двери и рассказал, как дело было. Как вломились мы с досином Хизэши в дом Акайо, как кричали страшными голосами:
«Ах, так ты Весёлый Пёс? Подлый грабитель? Гордость шайки воров и разбойников? Да на тебе преступлений – что блох на собаке! Думал спрятаться за личиной порядочного торговца? Вставай, пойдёшь с нами! Тюрьма по тебе плачет! Остров Девяти Смертей! Что? Трясутся поджилки? Слаб в коленках? Ничего, наши слуги уже ждут на улице! Они тебя живо сволокут в темницу!»
Он и пал нам в ноги, сознался в ложном фуккацу. Не брать же на себя грехи Весёлого Пса? Я сделал вид, что доволен признанием, не гневаюсь. Урезонил досина – тот всё порывался ухо лжецу отрезать, в наказание. Насчёт уха – это я его тайно просил за нож схватиться. Пусть досин будет злой дух-людоед, а я добрый, милостивый даритель счастья. Торговец мне сандалии целовал. Начистил до блеска! Я ему и велел сказать про крючья, когда бандиты вновь заявятся. Скажешь, значит, спровадишь их восвояси – и сразу шли жену ко мне. Стрелой пусть летит, понял? А слугу – к досину Хизэши.
Встретим мерзавцев, как подобает!
Если по правде, опасался я, что торговец сбежит. Оно, конечно, без подорожной грамоты через заставы не пройти, в особенности с женой. Да и лавку бросать, добро нажитое – сердце от боли лопнет. Только страх – он злой погонщик. Хлестнёт кнутом, заорёт в самое ухо, приделает к ногам крылья…
Нет, не хватило смелости. Остался.
– Всё? – поинтересовался Сэки Осаму.
Он сидел на помосте, задумчиво поигрывая веером.
– Всё, – подтвердил я. – Готов понести наказание.
– За что?
Этот брюзгливый тон был мне хорошо известен.
– За ошибочный вердикт. Прикажите мне вспороть живот!
– Живот? – старший дознаватель взревел так, что я чуть не оглох. – Вердикт? Ах ты наглец! Ах, оскорбитель! В лицо мне плюнуть вздумал? В спину ударить?! И ты ещё смеешь называть себя самураем? Подлая твоя душонка!
Я лежал, ткнувшись лицом в пол. А надо мной бушевала гроза.
– Он готов! Нет, вы слышали? Он готов понести наказание! За ложный вердикт! С каких это пор…
Стучали громовые барабаны. Сверкала молния. Кажется, мой бог-покровитель отступился от меня. Ну и правильно! Я бы от такого дуралея тоже отступился. И не сегодня, а ещё при рождении.
– С каких это пор младшим дознавателям разрешено выносить вердикты? Кем подписан вердикт о фуккацу торговца Акайо? Тобой, что ли? Ты втайне от меня подписал такой важный документ? Отвечай!
– Н-нет, – пробормотал я. – Ник-как н-нет, не под-п-писывал…
Язык онемел, губы дрожали. Я заикался хуже покойного бродяги.
– Ага, значит, не подписывал! А кто его подписал?
– В-вы, Сэки-с-с…
– Не слышу!
– Вы, Сэки-сан!
– Так это, выходит, мой вердикт? Ложный, но мой? А если так, какая на тебе вина? Хотел мою ошибку покрыть, да? Лечь костьми за честь господина?! Похвальное рвение, глупое, но похвальное. Блюдёшь моё достоинство…