Так берегись - читать онлайн книгу. Автор: Макс Фрай cтр.№ 110

Отошёл в сторону, встал, прислонившись спиной к зелёной кирпичной стене старинного дома. Малдо как-то говорил, что в самом начале правления династии вурдалаков Клакков вошли в моду вот такие мелкие кирпичи разных оттенков зелёного цвета, из какой-то особой глины их делали, откуда-то с дальних окраин Гугланда её везли, поэтому строить дома из зелёного кирпича могли только богачи, а остальные модники просто красили обычные. Тогда крашеные дома выглядели даже красивей, но за прошедшие века краска давным-давно выцвела, и в Старом Городе осталась хорошо если дюжина зелёных кирпичных домов… Вот интересно, зачем я всё это помню? Вечно забываю всякие жизненно важные вещи, включая слова заклинаний, зато в моей голове легко, с первой попытки оседает любая ненужная ерунда.

В общем, я стоял, прислонившись спиной к зелёной кирпичной стене эпохи правления Клакков, и смотрел, как через пустынный переулок Гвоздей и Грёз медленно едет мой поезд. Гудит паровоз, мигают огни, из трубы летит живописный дым, светятся открытые окна вагонов, оттуда доносится музыка, смех, весёлые голоса, такие живые и достоверные, что я в них почти поверил. И почти обрадовался за Агату – веселится с друзьями, отлично проводит время, больше она не одна.

Хотя, конечно, одна.

Я смотрел на проплывающие мимо вагоны, думал: вот бы сейчас что-нибудь этакое случилось, какое-нибудь невообразимое удивительное событие, отменяющее Агатины поступки, как арварохские буривухи чуть не отменили меня. Не саму Агату, не поезд, тем более не её выдуманные миры, а только некоторые, самые неприятные эпизоды. Как она, прикинувшись мной, заманивала в ловушку Меламори. И как уговаривала добряка Нумминориха меня убить. Ладно бы просто сама на меня напала, такое как раз вполне можно простить…

– Даже не вздумай ко мне больше соваться! – крикнула Агата, высунувшись из окна. – Не смей залезать в вагон! Ты мне тут не нужен! Ты трус и дурак! Профукал великую судьбу! Свой единственный шанс! Больше такого не будет! Никогда! Ты теперь человек без судьбы! Не будет в твоей жизни ни смысла, ни радости! Скоро состаришься и сдохнешь в канаве! Совсем, навсегда!

С этими словами она швырнула в меня пустую бутылку. Не знаю, зачем я её поймал. Но об стену потом грохнул с непередаваемым удовольствием. И с изумлением наблюдал, как исчезают, на лету растворяются в воздухе призрачные осколки призрачного стекла. Одно, впрочем, вонзилось мне в щёку и, судя по резкой боли, оказалось не таким уж и призрачным. Хотя тоже исчезло, едва коснувшись земли.

– Ты что, не поедешь со мной? – закричала Агата после того, как мимо меня проплыл последний вагон. – Догоняй, залезай! Пожалуйста! Я так хочу! Я тебя ненавижу! Ну ты и дрянь! Ничего, я знаю, что делать! Найду, кем тебя заменить!

Я молча смотрел вслед удаляющемуся поезду и не чувствовал ничего, кроме саднящей боли в щеке, но она-то как раз была благом. Хорошо, когда есть чему вот так остро, достоверно болеть вместо всего остального. Хоть каждый день себя прямо с утра, за кружечкой камры режь.

– Ну и сердитая у тебя подружка, – сказал чей-то голос прямо над моим ухом.

Я вздрогнул, обернулся. Из окна зелёного дома выглянул старик в лиловом тюрбане, судя по виду, ровесник архитектурного памятника. Он смотрел на меня с доброжелательным интересом и сочувственно качал головой.

– Извините за шум, – сказал я. – Я нечаянно. И даже не то чтобы именно я…

– Да я слышал, что не ты орал, а девчонка, – улыбнулся старик. – Такая буйная юная леди! Даже по голосу понятно, что красотка. И сразу ясно, что по уши влюблена. Моя Ширая, покойница в молодости была такая же – чуть что, сразу скандал. Отличная была девчонка, лучше всех на свете, за всю жизнь ни часу рядом с ней не скучал. Ну ты и счастливчик! Только рожа в крови. Это она тебя так разукрасила?

– Да, спасибо, – невпопад ответил я старику и повернулся, чтобы уйти.

– За что спасибо-то? – удивился тот.

– Не знаю. За что-нибудь. Сами придумайте, – вздохнул я.

* * *

– А рану ты почему в таком виде оставил? – спросил Шурф. – Не смог вылечить? От боли не получается сосредоточиться? Или опять начал силу терять?

Я не особо надеялся, что он сможет вот так сразу всё бросить и прийти. И заранее приготовился биться головой об стенку один, без свидетелей. Но Шурф появился к моём кабинете буквально через минуту после того, как я прислал ему зов и предложил: «Если вдруг у тебя чересчур хорошее настроение, приходи, я его испорчу». Надо отдать мне должное, я умею соблазнять. И держать обещания тоже умею. Вывалил на него всё, что успело случиться, прямо с порога, даже не поздоровавшись. И выпить не предложив.

Я отрицательно помотал головой.

– Невелика боль. И сила на месте, куда она денется. Царапину я специально не трогал, чтобы ты на неё посмотрел – как учёный. Всё-таки уникальное явление. Настоящая рана от призрачного осколка призрачной бутылки, брошенной призрачной рукой из призрачного же поезда, которую расколотил об самую настоящую стену тоже вполне настоящий – надеюсь! – я.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил мой друг. – Надеюсь, ты не очень расстроишься, если узнаешь, что именно это явление при всём желании нельзя назвать уникальным? Всё остальное, что с тобой происходит – да, а рану от призрачного оружия – всё-таки нет. В Смутные Времена подобного оружия было больше, чем умеющих с ним обращаться. И ран, подобных твоей, на моей памяти было – не сосчитать.

– Правда? Я не знал.

– Это нормально, – утешил меня Шурф. – Ты же не историк магии, скорее уж предмет изучения. А лично Смутные Времена не застал. Давай, исцеляй свою рану. Для начала хотя бы эту. С остальными, конечно, будет гораздо сложней.

– Ты оптимист, – улыбнулся я, отнимая ладонь от щеки. – Твоё «гораздо сложней» звучит куда лучше, чем моё «невозможно».

Он критически осмотрел мою физиономию, наконец сказал:

– На удивление хорошо получилось. Как будто ты несколько дюжин лет знахарем проработал. А ведь лечить себя трудней, чем других.

Я пожал плечами.

– Наверное, потому, что мне сейчас всё равно, чем заниматься. Удивительно всё-таки устроен человек. Когда всё отлично, занятия делятся на любимые и ненавистные; стараешься заполнить свою жизнь первыми и избегаешь вторых. А когда всё рушится – какая разница, чем заниматься, всё равно хорошо не станет. И плевать, получится, или нет. И всё оказывается очень легко.

– Так и есть, – согласился мой друг. – Когда обучаешься магии, пребывая в состоянии скорби, равнодушный к удовольствиям и даже к своей дальнейшей судьбе, обучение продвигается стремительно и успешно. Сам в своё время удивлялся тому, как легко мне всё даётся. Но, по большому счёту, ничего хорошего в этой лёгкости нет.

– Да нет, конечно, – согласился я. – Но если уж всё равно дела ни к чёрту, можно, пока утешения не нашлось, подтянуть хвосты. Ну вот, к примеру, заняться знахарством. И заодно самопишущими табличками. Мне так хреново, что хуже уже не станет. Даже от них.