В первый вечер, когда Генрих навестил Джейн, он пришел без предупреждения. Дверь, ведущая на его личную галерею, отворилась, и появился он, прекрасный ликом и одетый во все зеленое с золотом. Первым делом ему на глаза попалась Нан. Она была в коричневом платье, с непокрытыми распущенными волосами. Торопливо присев в реверансе, хозяйка упорхнула, чтобы переодеться и принести из дворцовой буфетной холодного мяса и высокий пирог. Генрих усмехнулся ей вслед.
– Я слышал, она здесь всем заправляет, – буркнул он.
Джейн кивнула и состроила гримасу. Она ожидала визита короля в течение двух последних дней. Предвкушая встречу, Джейн надела платье цвета голубиной грудки, которое ей очень шло, и распустила волосы. Медальон с портретом Генриха висел у нее на шее.
– Я поем здесь, просто чтобы ее порадовать, – сказал король, взял руку Джейн и поцеловал. – А потом, полагаю, она и ваш брат удалятся в соседнюю комнату, чтобы, если вы закричите, что я на вас набросился, они услышали и мигом явились на зов. – Он хохотнул.
– Надеюсь, у вас нет таких намерений. – Джейн улыбнулась. – А если есть, я лучше сразу закричу.
Потом вернулась Нан. Выглядела она более презентабельно и рассыпалась в извинениях:
– Это очень скромное угощение, ваша милость. Мой супруг вскоре закончит свои дела и присоединится к нам. – Говоря это, она раскладывала еду по оловянным тарелкам.
– Выглядит хорошо, – похвалил Генрих. – Настоящий пир, леди Сеймур! – Он сел и с удовольствием принялся за еду, прижимаясь коленом к ноге Джейн под скатертью.
Как приятно было снова оказаться рядом с ним!
Вернулся Эдвард и выразил удовольствие по поводу того, что его господин уже прибыл, после чего они очень приятно провели целый час за ужином. Но когда исчез последний кусочек яблочного пирога и Генрих намекнул, что хозяевам пора бы покинуть комнату, Эдвард стал возражать:
– Сэр, я так понял, все это было организовано, чтобы защитить репутацию Джейн. Может быть, лучше оставить дверь открытой?
– Со мной ее репутации ничто не грозит, сэр Эдвард, – нахмурился Генрих. – Я не сделаю ничего такого, что скомпрометирует ее. Вы и ваша добрая супруга будете в пределах слышимости, и это достаточная защита. Или я не рыцарь, которому известны правила рыцарской чести?
– О нет, нет, ваша милость, у меня и в мыслях этого не было, – поспешил заверить короля Эдвард.
Генрих хлопнул его по спине:
– Я знаю. Вы должны простить мне горячность влюбленного. Уверен, вы чувствовали то же к прекрасной Нан.
Та радостно встрепенулась, услышав комплимент. Эдвард с гордостью посмотрел на жену.
– Я и сейчас это чувствую, – галантно сказал он. – Пойдем, Нан, мы удалимся в спальню. Желаю вашей милости доброй ночи.
Это был первый из множества вечеров, которые Джейн провела с Генрихом, сидя у камина, разговаривая с ним, слушая, как он читает стихи, играет на лютне и поет чистым тенором, или занимаясь тем, что обычно делают влюбленные. Поцелуи быстро сменялись ласками, а потом он укладывал ее на ковер перед очагом, и они лежали там вместе, давая и получая удовольствие. Джейн испытывала захватывающие новые ощущения, которые возникали в ее теле. Проходило немного времени, и они прокрадывались в ее спальню, где занимались любовью в постели. Джейн снова и снова отмахивалась от страхов забеременеть. Пока им везло, и это придавало ей храбрости. Кроме того, ее чувства к Генриху постепенно углублялись. И он тоже вовсе не терял к ней интереса, напротив, становился все более пылким. Она чувствовала, что они были и друзьями, и любовниками.
Временами маска влюбленного спадала, и Джейн улавливала под ней черты страдающего человека. Генриха глодала изнутри навязчивая мысль о необходимости иметь наследника, и при упоминании об Анне он недовольно поджимал губы. Джейн было жаль его. Он перевернул мир вверх дном, чтобы получить Анну, и теперь пожинал горькие плоды.
– Я понимаю, почему он любит вас, Джейн, – сказала Нан. – После этой мегеры вместо жены вы должны казаться ему нежной овечкой.
Начало марта принесло с собой теплую погоду, и Эдвард пригласил Джейн прогуляться с ним по парку Гринвича. Они взобрались на холм позади дворца, на вершине которого стояла старая башня с красивым названием Мирефлорес. Правда, башня была давно заброшена, и вокруг нее царил дух упадка и запустения. Внутрь они не вошли, а уселись на травянистом склоне и стали смотреть на впечатляющий вид внизу – дворец и широкую реку за ним.
Эдвард огляделся и сказал:
– Слава Богу, рядом никого! Джейн, мне нужно поговорить с тобой. Прошлой ночью состоялась встреча, организованная мессиром Шапуи в его лондонском доме в Остин-Фрайарсе. Он собрал всех, кто хочет видеть Леди разведенной.
– Ты там был? – поинтересовалась Джейн.
– Да, с нашими братьями. С прошлого года Шапуи выказывает все большее дружелюбие к нам. Он считает, что настало время действовать. Леди ненавидят при дворе и во всем королевстве. Анну и ее сторонников обвиняют в появлении недавно изданных суровых законов. Некоторые негодуют на нее за продвижение того, что считают ересью, и за религиозные реформы, которые она спровоцировала. И хотя сам я не сожалею о содеянном, но, разумеется, согласен с тем, что Леди виновна в упадке торговли с Империей.
– Я думаю, она совершенно не подходит для того, чтобы быть королевой, – сказала Джейн.
– Многие из подданных короля согласны с тобой, как я слышал, особенно женщины. Они ненавидят ее за то, что она захватила место всеми любимой старой королевы, и считают ответственной за казнь сэра Томаса Мора, епископа Фишера и картезианцев.
Джейн сняла накидку. Солнце пригревало, было не по сезону жарко.
– Она умудрилась отвратить от себя нескольких друзей короля и лордов, даже собственного дядю.
– Я воздержусь от упоминания того, что говорят о ней за границей, – сказал Эдвард. – В основном это ругательства. Уверяю тебя, Джейн, у нее найдется немного защитников, если король решит расстаться с ней. А это возвращает меня к Шапуи и тому, зачем он созвал нас всех. Он уверен, надежды на возвращение принцессе Марии прав на престол могут оправдаться, только если ты станешь королевой. Нет, Джейн, позволь мне закончить! Всем известно, что ты любишь и почитаешь принцессу, и Шапуи высокого мнения о тебе как о добродетельной и сердечной леди.
Это было приятно.
– Но король не подал и намека, что собирается развестись с королевой. Почему вы с Шапуи решили, будто он сделает это?
– В дело вовлечены не только я и Шапуи, – ответил Эдвард, ложась на траву. – На встрече присутствовали еще несколько людей, которые решительно намерены свергнуть Анну Болейн и всю ее фракцию. Брайан и Кэри, лорд и леди Эксетер, лорд Монтегю и другие из семейства Поул.
– Но ведь они кузены короля! – ахнула Джейн.
– Ага, и у всех есть притязания на престол, так как они из древнего рода Плантагенетов. Король не доверяет им не только из-за происхождения, но и потому, что они религиозные консерваторы и сторонники почившей королевы. Они реакционеры, но королевских кровей, а значит, обладают влиянием.