– Так странно видеть, что в течение одного месяца королева Анна, только недавно процветавшая, была обвинена в страшных преступлениях, осуждена и казнена, а ее место заняла другая женщина.
Джейн обмерла.
– А мне это не кажется странным, – говорила леди Монтигл. – Королю нужен наследник, вот почему он так быстро женился. А королева Анна наставила ему рога. Преступления, в которых ее признали виновной, неслыханны, такого еще не бывало в христианском мире.
– Да, но совершала ли она их?
– Разумеется, совершала. Ее судьбой распорядился Всевышний.
– Хотелось бы в это верить! И теперь вместо нее мы получили эту гордячку, спесивую выскочку.
Джейн не могла больше это слушать и, войдя в дверь, спросила:
– Леди Ратленд, вам нечем заняться? – После чего улыбнулась леди Монтигл.
Элеонор Ратленд покраснела, пробормотала какие-то извинения и поспешила удалиться.
– Боюсь, я нажила себе врага, Мэри, – сказала Джейн.
– Ваша милость слышали ее слова?
– Да. Я знаю, она была дружна с королевой Анной.
– Верно, потому и боится, что вы, ваша милость, будете плохо к ней относиться.
Вот так новость!
– Я стала бы ей другом, если бы она не выказывала враждебности ко мне.
– Тогда, мадам, я прошу вас, проявите к ней снисходительность, и тогда, думаю, все будет хорошо.
– Благодарю вас за добрый совет. – Мэри Брэндон день ото дня нравилась Джейн все больше. – Скажите, меня и правда считают гордой и спесивой? Фрейлины расстроены тем, что я не была с ними так же дружелюбна, как прежде?
Мэри зарделась:
– Немного, мадам.
– Прошу вас, при случае скажите им, мол, вам кажется, что я сожалею об этом, но говорила о своем намерении быть такой же королевой, как Екатерина. Надеюсь, они поймут.
– Я сделаю это, – обещала Мэри.
После обеда, направляясь во двор, где Генрих собирал свою охотничью партию, Джейн готова была загрызть саму себя. Она и в половину не была такой женщиной, как Екатерина. С чего это она размечталась возвыситься до нее? Лучше уж постараться не выглядеть спесивой гордячкой. Слова леди Ратленд жгли ее изнутри.
Генрих строго взглянул на Джейн.
– Вы ведь не собираетесь скакать верхом в вашем положении? – тихо спросил он, следя за тем, чтобы никто из охотников не услышал его.
Об этом Джейн как-то не подумала.
– Я видела много беременных женщин, которые ездили на лошадях, и никому это не вредило. К тому же я чувствую себя прекрасно. Прошу вас, позвольте мне поехать с вами. Если меня повезут в носилках, сразу начнутся пересуды.
Генриха это не обрадовало.
– Хорошо. Но я велю, чтобы вам привели самую смирную кобылу, и вы должны ехать только рысью.
Они добрались до Тоттенхэма, а это в десяти милях от Лондона. Там осмотрели старинную приходскую церковь и пообедали в Лордшип-Хаусе. Говорили, что им когда-то владел Роберт Брюс, король Шотландии. Теперь дом принадлежал семейству Комптон, они-то и принимали всю компанию. Близкий друг Генриха сэр Уильям Комптон умер от потливой лихорадки восемь лет назад, но король сохранил добрые чувства к его родным.
Разговор за столом неизбежно коснулся падения Анны. Сэр Питер Комптон заметил:
– Повергнув ее, Господь раскрыл свою волю. Известие о вынесенном ей приговоре прозвучало музыкой для моих ушей.
Генрих кивнул. Казалось, он не возражал против обсуждения судьбы своей почившей супруги на следующий день после новой свадьбы.
– Она заслужила дурную славу, – заметил он.
Джейн поняла: ее супруг ценит любые выражения сочувствия и солидарности.
– Из милосердия я молюсь, чтобы Господь сжалился над ее душой и простил ей все прегрешения, – сказала она.
Это заявление произвело впечатление на сэра Джона Расселла, советника короля, которого тот высоко ценил.
– Ваша милость нашли себе добросердечную супругу и справедливую королеву, которая не уступит в этих качествах ни одной другой в христианском мире.
Генрих взял руку Джейн:
– Уверяю вас, милорд, я вознесся из ада на небеса благодаря мягкости ее характера в сравнении с той, прежней, что принесла мне одни несчастья.
– Мы все рады, что ваша милость нашли себе такую милую сердцу спутницу, – с улыбкой произнес сэр Питер.
Щеки у Джейн горели, но все-таки ей было приятно слышать такие похвалы.
– Ваша милость получили ответ из Питерборо? – поинтересовался сэр Джон.
– Получил, – нахмурился Генрих. – Очевидно, донесения оказались правдивыми.
– Какие донесения, сэр? – спросила Джейн.
– В день накануне казни королевы Анны свечи, что стояли вокруг гробницы леди Екатерины, сами собой зажглись, а после заутрени тоже сами собой погасли. Я отправил в Питерборо тридцать человек, чтобы проверить, правда ли это, и они не смогли обнаружить там никаких обманных приспособлений. Многие люди видели это. Никто не мог объяснить причину. И невежды из народа, ставшие свидетелями чуда, теперь говорят, мол, это знак, Господь одобряет наказание женщины, которая заняла место истинной супруги короля. Их предупредили, чтобы они не распространяли бунтарские речи. Екатерина никогда не была моей законной женой, Анна тоже. Вы, Джейн, моя единственная истинная королева. – Он поднес к губам и поцеловал ее руку.
Джейн стала размышлять об этой удивительной истории со свечами. Ей хотелось думать, что их самовозгорание – это знак: Екатерина улыбается ее браку.
Вечером Генрих пришел к ней в спальню, и они некоторое время лежали, обнявшись, болтали, целовались и ласкали друг друга. Потом Генрих забылся сном, опустив голову ей на плечо, но Джейн не спалось. Лунный свет проникал в комнату сквозь открытое окно, дамастовые шторы тихо колыхались под ветром. В голове у Джейн роились мысли о будущем. Она представляла себя в летах матриархом династии Тюдоров и рядом с собой – Генриха, и в старости величественного государственного мужа, а вокруг них – целый выводок прекрасных, здоровых и сильных сыновей. Дочери, конечно, тоже будут, чтобы король выдавал их замуж за иноземных принцев и через это заручался дружбой влиятельных правителей. И Мария тоже будет там, и Елизавета – обе счастливые в браках и всеми любимые.
Темную тень на стене она сперва приняла за игру света. Но через несколько мгновений сообразила: в спальне нет ничего, что могло бы ее отбрасывать. Тень была похожа на женскую фигуру со светящимся вокруг головы нимбом – или французским капором! Да, это была женщина во французском капоре, Джейн не сомневалась. Вдруг ее объял страх. Это же Анна! Явилась изводить ее. Анна, которой в радость омрачить ей счастливый момент. Анна, ставшая ее врагом при жизни, и после смерти вознамерилась не давать покоя удачливой сопернице.