На сем, желая вскоре заключить Вас в объятия, я заканчиваю, оставаясь Вашим любящим слугой и совереном,
Н. R.
Заметно приободрившись, Джейн сложила письмо и убрала его в карман. Скоро оно составит компанию другим посланиям Генриха, которые хранились в маленьком оловянном ларце, где она держала самые дорогие сердцу вещи. Оставшись наедине с собой, она вынет его и перечитает.
В тот день Генрих не пришел, и Джейн провела его, пытаясь отвлечься от страшных мыслей о происходящем на Тауэрском холме и о том, что случится на следующее утро. Она думала о мужчинах, обреченных на смерть за прелюбодеяние с Анной; большинство из них были в расцвете сил, но славное будущее больше не ждало их. Как глупо было рассчитывать, что их преступления окажутся безнаказанными!
Джейн с ужасом сознавала, что последние часы жизни Анны истекают. Родители и Гарри понимали ее смятение. Они предлагали ей прогуляться по парку, сыграть в карты или закончить вышивку налобного украшения для нового капора. В конце концов Джейн согласилась, чтобы Гарри поучил ее играть в шахматы, но показала себя плохой ученицей, потому что мысли ее витали далеко от доски.
После обеда она получила записку от Брайана. Мужчины приняли смерть храбро. Только Смитон признался в преступлениях, а Рочфорд намекнул на то, что заслуживает смерти за более серьезные проступки, чем те, за которые его казнят. Джейн тут же подумала о почившей королеве и епископе Фишере. Неужели это Рочфорд пытался отравить епископа и, вероятно, Екатерину? С него станется. Мерзкий был человек, без него мир станет чище. А вот Норриса Джейн было жаль. Он ей нравился. Даже сейчас она не верила, что сэр Генри мог предать короля.
Осталось недолго, и Анна присоединится к ним. За ужином в тот день Джейн была так взволнована, что одна мысль о еде вызывала у нее тошноту. Сославшись на головную боль, она удалилась в часовню, где стояла на коленях до наступления темноты, горячо молясь о душе Анны и о том, чтобы Господь даровал ей мужество вынести завтрашние испытания и вечный покой после этого.
Наутро Джейн была в таком ужасном состоянии, что мать забеспокоилась.
– Ты ничего не можешь с этим поделать, – сказала она дочери, сжимая ее руку. – Постарайся не думать об этом. Говори себе, что вершится правосудие. Если бы ей дали возможность и дальше творить злые дела, ты бы, вероятно, сейчас оплакивала смерть принцессы или даже самого короля! Не забывай об этом и подумай о ребенке, которого носишь!
– Хорошо, – ответила Джейн, сглатывая слезы.
Только подали обед, как приехал Эдвард.
– Я от короля, – сказал он, когда мать подала ему холодного мяса. – Казнь отложили до завтра.
– Почему?
Все застыли в напряженном ожидании, а Джейн подумала: «Неужели Генрих в последнюю минуту смягчится и помилует Анну?»
– Его милость сам сказал мне. Правосудие должно свершиться на глазах у людей. Но все происходит слишком быстро, нужно больше времени, чтобы собралось достаточное количество свидетелей казни.
Мать нахмурилась:
– Я думала, он хочет скорее покончить со всем этим.
– Вероятно, его беспокоит, как это выглядит в глазах всего мира, – сказал отец. – Не могу припомнить, чтобы я слышал о какой-нибудь английской королеве, которую осудили на смерть.
– Наверное, для нее это ужасно, – сказала Джейн. – Мне и то тяжело сидеть здесь и думать о ее казни. А каково ей знать, что придется пережить еще один день в страхе?
– Думаю, король тоже боится, – сказал Эдвард. – Он выглядит весьма озабоченным. Просил передать, что сегодня вечером придет к тебе ужинать. И еще велел сообщить: вчера архиепископ Кранмер объявил его брак недействительным, так что теперь он свободен и может жениться на тебе.
Он свободен.
– Какое облегчение! – прошептала Джейн. «Разве не может он просто запереть Анну в монастыре, если теперь они разведены?»
– Больше ничто не препятствует вашему браку, – сказал Эдвард. – Скоро ты станешь королевой. Готовы твои новые платья?
– Два готовы, – ответила Джейн. – Остальные доставят завтра.
– Надень одно сегодня вечером. Будь как королева.
Когда стемнело, явился Генрих в накидке и капюшоне. Барка стояла у причала без огней.
– Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил мой приезд сюда сегодня вечером, – объяснил он, когда за ним закрылась входная дверь. – Толпа у ваших ворот увеличивается. Они выкрикивают ваше имя. С виду кажутся дружелюбными, но, если увидят меня здесь, их настроение легко может измениться. – Несмотря на явное напряжение, он восторженно смотрел на Джейн. – Вы выглядите прелестно. Это платье так идет вам, Джейн.
Она надела пурпурный бархат с отделкой каймой из жемчужин и розовых роз. На ней был крест, который он прислал, и серебристое филейное кружево поверх длинных волос, которые мать сама расчесала с особой тщательностью. Кроме того, леди Сеймур проследила за приготовлением ужина королевскими поварами, которым к этому часу хотелось уже только одного – вернуться во дворец. Тем не менее стол, ожидавший Генриха и Джейн, был роскошен. Она насчитала двенадцать блюд, после чего бросила эту затею. Они сидели в освещенном свечами приемном зале; окно с ромбовидными стеклами было открыто, комнату наполнял благоуханный вечерний воздух, и ждали, пока слуга, отвечавший за столовое белье, накроет салфетками их плечи. Потом было разлито вино, и слуги оставили пару наедине.
Генрих поднял кубок.
– За нас, – сказал он, пристально глядя на Джейн пронзительными голубыми глазами.
– За нас, – эхом отозвалась она.
– Как прекрасно быть свободным мужчиной, – продолжил он, – и знать, что совсем скоро вы будете моей. Я хотел побыть с вами сегодня вечером. Ваш брат сказал мне, что вы переживали из-за Анны. Не стоит проливать по ней слезы. Она убила бы меня, если бы ей представился такой шанс.
– Я знаю, Генрих. Не могу вынести мысли об этом. Но из жалости и простой гуманности я не могу не содрогаться, думая о том, что ждет ее завтра.
Генрих потянулся к ней через стол и накрыл ладонью ее руку:
– Но, как я слышал, она готова. Констебль Тауэра сказал мастеру Кромвелю, что еще ни один человек не выказывал большего желания умереть. Все произойдет быстро. Боли не будет.
Джейн была рада слышать это.
– Я помолюсь за нее, – сказала она. – А что вы будете делать завтра?
– Останусь в своих покоях, пока все не закончится, – ответил король. – Дадут пушечный выстрел из Тауэра. Когда услышите его, знайте, ее больше нет. После этого я явлюсь к вам, как только смогу. И в субботу объявят о нашей помолвке.
– В субботу?! – Джейн была в шоке.
– Я знаю, пройдет всего день после казни, – сказал Генрих, допивая вино, – но, дорогая, я не могу ждать. Тайный совет обратился ко мне с просьбой жениться вновь, настаивая на величайшей срочности, потому как проблема наследования так и не решена.