Холодным ветрам вопреки - читать онлайн книгу. Автор: Катерина Шулика cтр.№ 31

Мне очень не хотелось этого делать, но все же я осознавала, что это необходимо. Я непременно должна была понять, каким образом тот черный обсидиановый кусочек моей души, полученный по наследству от моего прародителя, черного Рэйва, как он мог поглощать мою светлую часть эльфа-бабочки и превращать меня в прогнившего монстра. В старших классах школы мы изучали азы великой и могучей биологической науки генетики, поэтому я прекрасно сознавала, что хотя вклад предводителя смрадных дэвов в мое воспитание, к счастью, невелик, но это еще ни о чем не говорит. Ведь моя наследственность, которая связывала меня нерушимыми узами с Черным Рэйвом, в виде кусочка души с мерзкими мыслями и влекущими за собой пакостными деяниями, она может в любой момент поглотить меня как огромное цунами и привести к многочисленным невинным жертвам. А дальше…Дальше даже подумать страшно к чему это приведет.

Каким, каким образом это душевно темное вулканическое варево может заполнять все уголки моей когда-то чистой души и как, как оно может вытеснять всяческие доводы разума и светлые благородные чувства, программирую меня на убийство моих любимых светлых цветочных эльфов, к большинству из которых я за последние полгода очень сильно привязалась и считала их своей новообретенной семьей.

Я пыталась выяснить факторы, которые превращают мое худосочное тельце в огромную бездушную тучу, которая черным липким варевом, которое заполняло все ее уголки, пытается убить все светлое и чистое что есть по близости. Мне просто нужно было в волю исследовать этот процесс превращения, чтобы научиться его контролировать и уберечь себя и окружающих от нелепых жертв и смертей.

Я стала думать и искать в своей головушке и в откликах души на свои проблески мысли, что – то что доставило бы мне огромную боль. Я стала думать о веренице девиц, обтирающих свои нежности об руки и плечи моего Гресеньки, теперь истосковавшись по цветочному принцу я только так его и называла, но ничего не получалось, я внутренним взором только и видела почерневшую как и раньше одну пятую моей души, вся остальная часть была неизменна ванильно белая. Должно быть градус моего расстройства был намного ниже, чем при гибели моей мамочки. После этого я недолго думаючи взяла острый клинок и полоснула себя сильно по руке чуть ниже запястья, результат не заставил себя долго ждать.

Смотря в зеркало я увидела, как мои глаза стают черными провалами, а в душе разгорается пламя, каких то три минуты и меня внутри заполняет темное варево. Я стараюсь найти и оставить хоть одно белое пятнышко, спрятанное в темных глубинах своего душевного темного сырого подземелья, но мне это удается с трудом. Беру кинжал и с силой провожу острием по внешней поверхности бедра и тут же превращаюсь в черного монстра, старающегося сохранить доводы рассудка, что мне удается с огромными усилиями.

– Но ведь я должна, должна научиться этим управлять, чтобы спасти моего Гавроша и чтобы стать счастливой в объятиях Греся в цветущем государстве эльфов, которые повергли мерзких дэвов в пучину бездны, в забытье. Я должна, должна…

Я чувствовала как наполняющее меня черное варево огромными волнами плещется внутри меня и мне хочется кого то убить, а если не убить так покалечить, напиться кровушки, насладиться садистскими злодеяниями. Оторвать пальцы этому музыкантику эльфу, который где то рядом, на первом этаже нашего замка, увлеченно играл на скрипке, звуки которой я раньше считала божественными, а теперь они просто до ужаса раздражали меня. А после я обратила свой взор на огромный букет левкоев, незабудок и ромашек на комоде и их ароматы были пыткой каленым железом для моего черного нутра. Я повела бровью и огромная ваза мигом рассыпалась на тысячи кусочков, а цветы, высохли и стали гореть обугливаясь. Я только уразумев свою силу, стала громко безумно смеяться и благодаря быстрому взлету правой брови огромные дубовые двери мигом слетели с петель и пролетев через коридор стали пылать дьявольским пламенем, а я продолжала и дальше смеяться и уже резонно размышлять, кого из домочадцев нашего замка я убью первым.

– А потом убью всех! – кричала я и чувствовала как огромное количество мегикеры – темной дэвовской энергии – плещется во мне переполняя мою, когда то еще чистую амфору души.

– Хозяюшка, не надо! Хозяюшка, ты не такая! Хозяюшка, я боюсь за тебя! – говорил мне малыш белый дракон-единорожка появляясь из магического зарева, осветившего темноту комнаты. И его огромные хрустально-синие глазенки с немой укоризной взирали на меня.

– Хозяюшка, мне здесь так плохо! Так плохо! И самое страшное, что очень скоро, ровно через неделю, после захода солнца меня убьют! Хозяюшка, убьют и я никогда не увижу ни тебя, ни своих друзей! А я так бы хотел… – и вдруг изображение стало мигать и не было слышно некоторые фразы.

… так страшно! Так стра…! – говорил малыш и его грустные пре красные глазенки своим взором словно въедались в мою душу. В мою теперь уже черную душеньку, в которой оставшееся белое пятнышко набиралось силы, росло и словно белой промокашкой промокнув огромную черную кляксу, мое внутреннее содержание стремительно стало меняться.

– Да что я за монстр, что? – лихорадочно думала я. – Я должна спасти этого малыша, моего Гаврюшу, должна! – быстро соображала я и уже чувствовала не темное черное варево внутри, а мысли и желания разумного чистого душою человека.

Я еще раз заставила себя глянуть в зеркало и с удивлением отметила ясные глазенки, пытливо взирающие на свое отражение.

– Да, да, еще раз да! – подумала я и мысленно себя поздравила, все таки я смогла осуществить и понять механизмы своих душевных превращений и вооружившись этим горьким, но сладостно-горьким опытом я решила, что самое главное во всем этом, следующее.

Во-первых, твердое разумение того, что как сильная душевная так и сильная физическая боль может превратить меня в черного монстра.

Во-вторых, никогда, даже как бы не хотелось, не заполнять все пространство души черным варевом, а оставлять, хоть и небольшой и маленький, но клочок белизны, маленький остров былого белого счастья внутри своего душевного, теперь уже черного нутра, припоминая что – то прекрасное, светлое, чистое, белое, что дарило мне огромное счастье.

Например, наши чаепития с мамой, на кухне с цветущими гиацинтами и мерно попыхивающим чайником. Мамины огромные лучистые глаза, которые искрятся, светятся, рассказывая о новом малыше, восторженно агукающем, когда он был отдан первый раз в руки своей мамочке после двухмесячного проживания в барокамере. Мамины прекрасные глаза, которые когда она улыбалась лучились сеточками небольших морщинок. Затем еще одно светлое и прекрасное пятно в моей жизни:

Миртуша, мой мечтатель и сказочник и самое чистое существо всех эльфических королевств. Миртуша, который только глянув мне в глаза уже знал, что я чувствую.

– Самая чистая душа наших эльфических королевств, – вспомнила я представление Миртуши Даней. И теперь мелькнула череда слайдов: воспоминания, какие у Миртуши счастливые глаза, когда он любуется самостоятельно выращенными розами, или восторженно-мечтательные, когда он рисует новую акварель, или же как они сияют, когда Миртуша бежит навстречу отцу, моему суровому, как северные ветра, но такому обжигающе горячему и страстному в моих ночных бдениях королевичу Гресю.