Эдвард Сноуден. Личное дело - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Сноуден cтр.№ 29

Также это люди, которые, когда страна вступила в войну, отозвались на ее зов. Как отозвался и я после 11 сентября, обнаруживая при этом, что вскормивший меня патриотизм моих родителей очень легко переплавляется в националистический угар. На некоторое время, особенно когда я поспешил вступить в армию, мое мировосприятие стало напоминать дуализм самых простых видеоигр, где добро и зло ясно обозначены и не подвергаются сомнению.

Тем не менее, как только я вернулся из армии и решил посвятить себя компьютерам, я опять стал немного жалеть о своей тяге к «воинственным» фантазиям. Чем больше я развивал свои способности, тем больше понимал, что у технологий коммуникаций больше шанс успеха там, где технология насилия бы потерпела поражение. Демократию невозможно навязать силой оружия, но ее, вероятно, можно сеять, распространяя кремний и оптоволокно. В начале 2000-х Интернет еще переживал период становления и, на мой взгляд, он предложил более подлинное воплощение американских идеалов, чем сама Америка. Страна, где все равны? Да! Место для жизни, свободы и поисков счастья? Трижды да! Помогло этому еще то, что почти все важнейшие «учредительные документы» в интернет-культуре определяли ее рамки в образах, напоминавших американскую историю. Это был дикий, открытый ко всему новому и подвижный мир, принадлежавший всякому, кто был достаточно смел и дерзок, чтобы в него внедриться; среда, которая мгновенно колонизировалась государством и теми корпоративными интересами, что хотели ею управлять ради власти и выгоды. Большие компании, которые начисляли большую плату – за «железо», за «начинку», за междугородние звонки, необходимые для выхода в Интернет, и за само знание (которое было общим достоянием человечества и, по справедливости должно быть в свободном доступе), – были точь-в-точь как британцы, чьи алчные налоги в колониях спровоцировали безудержный порыв к независимости.

Революция происходила не в учебниках истории, но прямо сейчас, на глазах моего поколения, и каждый из нас мог стать ее частью исключительно в силу своих способностей. Это приводило в трепет – участвовать в создании нового общества, основанного не на том, где ты родился, или как ты рос, или какой популярностью пользовался в школе, но только на способностях и технических умениях. В школе меня заставляли выучить преамбулу к Конституции Соединенных Штатов. Сейчас в моей памяти эти слова уживаются рядом с «Декларацией независимости киберпространства» Джона Перри Барлоу, который употребил в ней такое же бесспорное, не требующее обоснований личное местоимение множественного числа: «Мы творим мир, в который могут войти все без привилегий и дискриминации, независимо от цвета кожи, экономической или военной мощи и места рождения. Мы творим мир, где кто угодно и где угодно может высказывать свои мнения, какими бы экстравагантными они ни были, не испытывая страха, что его или ее принудят к молчанию или согласию с мнением большинства».

Эта техническая меритократия, безусловно, расширяла возможности, но могла также и принизить тебя – что я стал понимать, когда впервые пришел на работу в разведывательное сообщество. Децентрализация Интернета делала акцент на компьютерной грамотности. Я мог быть высшим компьютерным деятелем в рамках своей семьи или в жилом комплексе среди своих соседей, но работа для разведсообщества предполагала проверку моих умений среди всех в стране и в мире. Интернет показал мне количество и многообразие существующих талантов и дал понять, что для процветания я должен найти свою специализацию.

Существовало несколько различных видов карьеры, доступных мне как технарю. Я мог стать разработчиком программного обеспечения, или проще – программистом, пишущим коды, которые заставляют компьютеры работать. С другой стороны, я мог бы стать специалистом по компьютерному оборудованию или сетям, чтобы монтировать серверы на их стойках, тянуть провода, устанавливать сложные конструкции, которые соединят между собой каждый компьютер, каждый прибор и каждый файл. Компьютеры и компьютерные программы интересовали меня, но также мне были интересны и сети, которые соединяли их между собой. А больше всего меня интриговало их общее функционирование на более глубоком уровне абстракции – не как отдельных компонентов, а как всеобъемлющей системы.

Об этом я думал очень много, сидя за рулем по дороге к дому Линдси, по пути в колледж или домой. Время, проведенное в машине, – лучшая возможность все как следует обдумать, а дорожные маршруты в загруженном Белтвее долгие. Быть разработчиком программ схоже с организацией пунктов технических остановок у выездов: тут надо следить, чтобы все точки продажи фаст-фуда и все франшизы АЗС были расставлены удобно по отношению друг к другу и отвечали ожиданиям клиентов; быть специалистом по компьютерному обеспечению – это прокладывать инфраструктуру, непосредственно выравнивать и мостить сами дороги; а быть специалистом по сетям – значит отвечать за регулирование движения, расстановку дорожных знаков и светофоров, прокладывать в нужных направлениях хорды, сокращающие время. Выходит, что заниматься системами – это как бы стать градостроителем, собирать все имеющиеся в наличии компоненты вместе и обеспечивать их взаимодействие для максимального эффекта. Это было просто и ясно: все равно что получать деньги за то, что исполняешь роль Бога (или от силы – какого-нибудь мелкотравчатого диктатора).

Есть два способа быть системщиком. Первый – это когда ты завладеваешь всей существующей системой и поддерживаешь ее в рабочем состоянии, постепенно делая ее все более эффективной и ремонтируя, если она ломается. Эта должность называется «системный администратор», или «сисадмин». Второй способ – когда ты анализируешь проблему, например, как хранить данные или как осуществлять поиск по базам данных, и разрабатываешь для нее решения путем комбинаций существующих компонентов или изобретая сугубо новые. Эта должность называется «системный инженер». По большому счету я мог бы делать обе эти работы, совершенствуясь до администратора, а затем – и до инженера, не думая о том, как это активное взаимодействие с глубочайшими уровнями интеграции компьютерных технологий влияет на мои политические убеждения.

Я попытаюсь сейчас не быть чересчур абстрактным, но мне хотелось бы, чтобы вы представили себе систему. Не важно, о какой системе пойдет речь: это может быть компьютерная система, экосистема, правовая система или даже система государства. Нужно помнить, что система – это просто набор частей, которые функционируют как единое целое, о чем большинство людей вынуждены вспоминать, когда что-то ломается. Тогда удивительным образом проясняется суть работы с системой, ибо часть системы, в которой произошла неисправность, почти никогда не бывает той частью, где вы замечаете неисправность. Чтобы отыскать, что стало причиной сбоя, вам приходится начинать с той точки, где вы обнаружили проблему, и проходить все последствия проблемы логическим путем, через все компоненты системы. Поскольку сисадмин или инженер ответственны за подобные ремонты, они должны быть одинаково хорошо подкованы и в программном обеспечении, и в техническом, и в устройстве сетей. Если неполадки имеют отношение к программному обеспечению, ремонт может заключаться в просмотре – строка за строкой – всех кодов на языках программирования, достойных Генеральной Ассамблеи ООН. Если проблема в технической конструкции, возможно, нужно будет пройтись по всей монтажной схеме с фонариком в зубах и паяльником в руках, проверяя каждое соединение. Если же не обошлось без сбоя в сетях, возможно, придется обследовать каждый изгиб и каждый поворот кабеля, который проходит над потолком или под полом, соединяя удаленный центр сбора данных, полный серверов, с офисом, полным ноутбуков.