Девочки с острыми шипами - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Янг cтр.№ 38

Я резко оборачиваюсь, мои глаза слезятся, и он тут же кидает рюкзак и бросается ко мне. Взяв меня за руку, он осматривает порез.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает он.

– Мне нужно к врачу, – говорю я.

Он поднимает голову.

– Из-за этого? – растерянно спрашивает он и осматривает меня, словно ища еще какую-то травму.

– Да. Ведь шрам останется, – говорю я.

– Не думаю, – отвечает он, выпустив мою руку, – то есть вряд ли он будет заметен. Вот, садись сюда. У меня в рюкзаке есть пластырь.

– Мне нельзя, чтобы остался шрам, – встревоженно сообщаю я ему.

– У нас у всех есть шрамы, – отвечает он.

Мы садимся на поваленное дерево. Порывшись в рюкзаке, он достает упаковку пластыря.

– Видишь? – он показывает на маленький шрам над глазом. Разумеется, я его заметила. – Брат поставил мне подножку, когда я бежал через гостиную, и я влетел головой в журнальный столик, – говорит он. – Два шва.

– Зачем он это сделал? – расстроенно спрашиваю я, но Джексон смеется.

– Не знаю. Мы были детьми. Я отомстил ему через несколько лет, когда случайно прищемил ему руку дверью так, что сломал три пальца.

Подобные травмы кажутся мне шокирующими – в особенности из-за того, как обыденно говорит о них Джексон. Внезапно его шрам приобретает для меня особое значение. Это не просто изъян – это история. Это воспоминание, которое он хранит на своей коже. Шрам вовсе не уменьшает его ценность.

Я опускаю взгляд на свою руку, понимая, что должна попросить доктора залатать шрам и соврать ему о том, как я его получила. Но теперь я не понимаю зачем. Почему у меня не может быть шрамов, как у Джексона?

Джексон вскрывает обертку и приклеивает пластырь к порезу. Я не говорю ему, что не смогу его оставить. Но не возражаю, потому что меня успокаивают его нежные прикосновения. Так не похоже на прикосновения мужчин в академии – либо жесткие, либо властные.

Я много раз обдумывала свою предыдущую встречу с Джексоном и решила, что должна быть вежливой с ним, чтобы ему понравиться, что я должна ублажить его. Но теперь я начинаю понимать, что не все, чему меня учили, – правда.

Джексон приклеивает пластырь, сминает обертку в руке и запихивает ее в рюкзак. Затем он серьезно смотрит на меня.

– Ты хотел бы, чтобы я была более вежливой? – внезапно спрашиваю я.

Рот Джексона искривляется в смущенной улыбке.

– Почему ты так решила? – спрашивает он. – Я хочу, чтобы ты была собой. Чтобы тебе было комфортно.

Это интересная мысль. Комфорт. Уверена, профессор Алистер сказал бы, что это то же самое, что леность, но, когда это слово произносит Джексон, оно звучит как должное – как то, чего можно пожелать другому. Я все еще не перестаю думать об этом, когда Джексон откидывается назад, опираясь на руки, и смотрит на меня.

На нем черная кожаная куртка, а вокруг шеи обернут вязаный шарф – нитки кое-где перетерлись, но каким-то чудом держатся. Его глаза блестят от холода. Вдалеке я слышу топот ног – девушки делают очередной круг по дорожке. Несмотря на утреннюю прохладу, птицы чирикают на деревьях – и этот звук чудесен. Он заставляет меня забыть, что я не должна выходить за забор. Но когда я вспоминаю об этом, мне кажется несправедливым, что я не могу приходить сюда, когда захочу.

Не кажется. Это и правда несправедливо.

– Как прошел ваш прием в пятницу? – спрашивает Джексон, вытянув свои длинные ноги. – Кто приходил?

– Не думаю, что ты кого-то из них знаешь, – говорю я, сочтя этот вопрос странным, – но там были родители, спонсоры и инвесторы. Врач, психоаналитик, мистер Петров со своей женой.

Джексон опускает взгляд и срывает травинку, росшую рядом с деревом. Он ничего не отвечает, хотя сам задал вопрос.

– На самом деле, – говорю я, осторожно переходя к нужной мне теме, – возможно, ты мог бы мне кое в чем помочь?

Он с любопытством смотрит на меня.

– В чем же?

– Наша подруга Леннон Роуз покинула академию, и мы беспокоимся о ней.

Джексон садится прямо, на его лице отражается беспокойство. На мгновение мне хочется остановиться, сказать ему, что все в порядке – все просто великолепно, – только чтобы его порадовать. Так я бы сказала инвестору, но с ним я не хочу делать вид. Мне хочется честности и прямоты, и мне кажется, что это самое откровенное решение, которое я когда-либо принимала.

– Она не попрощалась, – продолжаю я, – она даже не забрала свою обувь.

– А что об этом говорит школа? – спрашивает он.

– Наш психоаналитик – Антон – сказал мне, что запрещает мне ее упоминать. Он рассказал мне – и я думаю, что он соврал, – что Леннон Роуз больше не смогла оплачивать обучение и что она покинула академию. Но… может, я ошибаюсь. – Я делаю небольшую паузу. – Но думаю, что нет.

– Я тебе верю, – отвечает Джексон. – Не позволяй этому вашему Антону решать, что ты знаешь, а что нет. Думаю, он бы оправдал и то, как этот ваш надсмотрщик обращался с тобой на заправке.

– Смотритель, – поправляю я, и Джексон закатывает глаза.

– Ага, именно, тот самый козел, – говорит Джексон. – Знаешь ли, я был там и могу сказать тебе, что его поведение – полный беспредел. Что бы там ни происходило в вашей школе, уверяю тебя, все это – плохое обращение с детьми.

Я смотрю на него и никак не могу решить, что сказать дальше.

– Джексон, – произношу я, немного понизив голос. – Что тебе известно об Академии инноваций? Ты постоянно говоришь, что там что-то не так, но откуда ты знаешь?

– Потому что у меня есть глаза, – не задумываясь отвечает он. Должно быть, поняв, что этот ответ ничего мне не объяснил, он извиняется. – Это…

Он замолкает так надолго, что мне кажется, будто он так и не закончит предложение. – Мена, это точно не обычная школа.

– Что ты имеешь в виду?

– Слушай, я знаю, что это место переделали в академию. Весь город это знает. Но странность в том, что никому толком не известно, что там происходит. Крутые машины ездят туда-сюда, но нет никаких данных об учениках. – Он встревоженно качает головой. – Мы видим симпатичных девушек, но никто не спрашивает, что с ними происходит за стенами академии, потому что у людей, управляющих этим заведением, есть власть. Они богаты, безбожно богаты.

Вдох застревает в горле – я потрясена тем, что нас держат… в секрете.

– Вчера вечером я позвонил своему отцу, – добавляет Джексон, словно сожалея об этом поступке. – Я беспокоился о тебе. Так что я попросил его рассказать мне все, что он знает об академии.

– И что он сказал? – спрашиваю я.

– Он велел мне не лезть во все это. Держаться подальше. – Джексон пристально смотрит на меня. – И это довольно странно. Там происходит что-то чертовски странное.