Она смеется, как мать - читать онлайн книгу. Автор: Карл Циммер cтр.№ 104

Кроме того, становится ясно, что мы не можем рассматривать гены и окружающую среду как две отдельные силы, которые действуют независимо друг от друга. Одна влияет на другую. В 2003 г. Эрик Туркхеймер из Виргинского университета с коллегами совершил переворот в стандартных близнецовых исследованиях ^[716]. Чтобы вычислить наследуемость интеллекта, ученые решили проанализировать не только типичные семьи среднего класса, с которым работали в предыдущих исследованиях. Они искали близнецов и из более бедных семей. Туркхеймер и его коллеги обнаружили, что от социально-экономического положения и впрямь зависит, насколько наследуемым окажется интеллект. Среди детей, выросших в благополучных семьях, наследуемость составляла около 60 %. Но показатели близнецов из менее обеспеченных семей совпадали не сильнее, чем между обычными братьями и сестрами. То есть у них наследуемость была близка к нулю.

Может показаться странным, что среда сама по себе может изменить степень наследуемости. Мы склонны считать гены неотвратимыми вестниками судьбы, непреклонными слугами наследственности. Но биологи всегда знали, что гены и среда тесно повязаны. Если вы выращиваете кукурузу в равномерно плодородной почве, одинаково обильно освещая и поливая побеги, различия в высоте растений в значительной степени окажутся обусловлены генетически. Но если вы посадите растения в плохую почву, где им будет не хватать некоторых жизненно важных питательных веществ, за их различия в не менее значительной степени будет отвечать окружающая среда.

Исследование Туркхеймера показывает, что нечто подобное может происходить и с интеллектом. Если изучающие интеллект специалисты ограничиваются богатыми семьями или проводят исследования в таких странах, как Норвегия, где действует единая система здравоохранения, то они, возможно, придадут слишком большое значение наследственности. Но ведь и бедность может оказать достаточно сильное воздействие, чтобы заглушить влияние наших генов.

За годы, прошедшие с исследования Туркхеймера, некоторые ученые воспроизвели его результаты. Другие – нет ^[717]. Вполне возможно, что эффект слабее, чем считалось. Однако исследование 2016 г. предложило иное возможное объяснение. Оказалось, что бедность снижает наследуемость интеллекта в США, но не в Европе. Возможно, Европа просто не истощает почву под ногами своих детей настолько, чтобы проявился этот эффект.

И есть еще один парадокс во взаимоотношениях генов и окружающей среды. Гены могут в течение долгого времени формировать среду, в которой развивается наш интеллект. В 2010 г. Роберт Пломин провел исследование 11 000 близнецов из четырех стран, оценив наследуемость в разном возрасте ^[718]. В возрасте девяти лет наследуемость интеллекта составляла 42 %, к 12 годам она выросла до 54 %, а к 17-ти – уже до 68 %. Другими словами, по мере взросления унаследованные нами гены проявляются сильнее.

Пломин утверждал, что этот сдвиг происходит из-за того, что люди с разными генами попадают в разную среду. Дети, которые по генетическим причинам плохо читают, могут избегать книг и не получать пользы от их прочтения. Ребенка, который научился быстро решать математические задачи, учитель может поощрять решать их еще и еще. По мере взросления у детей появляется все больше возможностей выбирать среду, подходящую их интеллекту. Нам кажется, что окружающая среда – это просто физические условия вокруг нас типа жары или холода, наличия определенных веществ и пищи. Но мы, люди, способны выстраивать свою собственную окружающую среду из слов и чисел.

__________

Когда Гальтон и Пирсон изучали наследование роста, они представляли свои результаты весьма лаконично, позволяя статистическим данным говорить самим за себя. Однако, когда они переключили внимание на интеллект, их лекции и статьи превратились в проповеди. Гальтон обещал с помощью евгеники получить плеяду гениев. Пирсон в 1904 г. был настроен более мрачно. «В последние 40 лет, – писал он, – интеллектуальные верхи нации, охваченные страстью к наживе или любовью к наслаждениям, или в результате ошибочного образа жизни, перестали обеспечивать нас в надлежащем соотношении членами общества, на которых мы хотим возложить постоянно усложняющееся управление нашей империей» ^[719].

Американские евгенисты также по-разному относились к росту и интеллекту. Они не видели необходимости поддерживать высокорослость нации. Но, чтобы защитить Америку от слабоумия, были готовы стерилизовать, упекать в психиатрические лечебницы, запрещать иммиграцию таких людей.

Нацисты тоже уделяли большое внимание интеллекту и его наследуемости, вынося судебные решения на основе результатов тестов. При этом именно баллы должны были «подстраиваться» к нацистской идеологии расизма, но никак не наоборот.

Когда немецкие психиатры призвали стерилизовать даже умеренно слабоумных, их предложение было отвергнуто ^[720]. В эту категорию попали бы многие молодые коричневорубашечники Гитлера, не говоря уже о десятой части армии Германии. Фридрих Бартельс, заместитель председателя Национал-социалистического союза немецких врачей, отказался от тестов на интеллект, потому что они могли послужить приговором для достойных молодых немецких крестьян. Он говорил, что неправильно судить о ценности члена нацистской партии, основываясь на том, много ли он знает пустячных мелочей, подобных, к примеру, году рождения Колумба. У такого человека много времени могло уходить на работу в поле, а не на обучение в школе. «Вполне вероятно, что у него никогда и не было возможности узнать все это», – возмущался Бартельс ^[721].

Еще в начале 1920-х гг. некоторые психологи активно критиковали фатализм, подобный гальтоновскому и пирсоновскому. Хелен Барретт и Хелен Кох из Чикагского университета изучали группу детей, которых перевели из сиротского приюта в дошкольное учреждение, где им стали уделять гораздо больше внимания ^[722]. Барретт и Кох утверждали, что уже через шесть месяцев результаты тестов этих детей оказались намного выше, чем у оставшихся в приюте. Интеллект не просто результат наследственности, доказывали они, на него влияет и какова семья, и хороша ли школа.

Психологи из Айовы в 1930-х гг. провели более крупное исследование и пришли к аналогичным выводам. Один из этих ученых, Джордж Стоддард, в 1938 г. сообщил о своих результатах на конференции в Нью-Йорке, а репортер из Time передал удивительные новости дальше. Журналист объяснял: «Одна из немногих точек опоры в мировоззрении традиционной психологии – это убеждение, что люди рождаются с определенным уровнем интеллекта и обречены прожить жизнь с одним и тем же значением IQ» ^[723]. Но «круглолицый, полный энергии» Стоддард доказал, «что индивидуальный IQ может быть и изменен».