Чужие сны - читать онлайн книгу. Автор: Ян Валетов cтр.№ 19

— А как же! — Алексей Гаврилович пожал плечами. — Странно, если бы я не заботился о своем джампере. Тем более, о таком, как ты, Кира.

Он щелкнул кнопкой электрочайника и нагреватель заработал: под белой пластиковой крышкой замерцал красный огонек. Едва слышно забурлила вода.

— Неужели? Да у тебя сейчас полсотни действующих джамперов, Кирсаныч. Чем же я особенная?

— Девяносто шестой прыжок, — Кирсанов не обратил никакого внимания на ее иронию. — Сотня без четырех. За двадцать лет с момента открытия прыжков тех, кто перешагнул за сотню, можно посчитать на пальцах. Причем на пальцах одной руки. А вдруг все? Кончилась батарейка? Вот именно сегодня, сейчас — раз! — И кончилась. Не страшно, а?

Давыдова посмотрела на него и покачала головой:

— Не страшно.

— А мне — страшно. Я каждый раз, когда подписываю тебе джамп, об этом думаю. И боюсь. За тебя боюсь. За ребят боюсь. С меня за допустимые потери никто не спросит. Но, Кира, я хочу, чтобы тебе было страшно. Чтобы ты вовремя остановилась.

— Мне не страшно, — повторила Кира упрямо. — Что-то ты, Алексей Гаврилович, не то говоришь. Ты же должен меня приободрять, твердить, что у меня впереди вечность. Мне же через три четверти часа прыгать неизвестно куда, душегубством заниматься, наш больной мир спасать. А ты мой боевой дух подрываешь… Мне надо о долге размышлять, о выполнении задания, о возвращении, наконец! А о том, что каждый прыжок может меня убить, мне вспоминать не с руки!

Он взял вскипевший чайник, налил в кружки кипяток и щедро сыпанул туда чайного концентрата. Вода мгновенно окрасилась в густой коричневато-золотой цвет, и по комнате потянуло сильным цветочным ароматом. Кира знала, что вкус этого питья куда хуже запаха, но все-таки с удовольствием взяла в ладони горячий сосуд и осторожно отпила, едва касаясь губами чуть выщербленного края.

Кирсанов тоже отхлебнул из кружки, слегка обжегся, чмокнул недовольно губами, и, усевшись в свое кресло, спросил:

— Не с руки, значит? И ты об этом совсем не думаешь? Ты уже подошла к сотне, а это на сегодня рекорд! И рекорд не спортивный, от тебя и твоего умения не зависящий. Просто так получилось. Джампер, доживший до сотни, — это кунштюк, его бы в Кунсткамере показывать, этого джампера… За необычные свойства организма.

— Так последним мог быть любой из прыжков, — сказала Кира. — И пятый, и десятый, и 66-й! Ты же знаешь — заранее никто и ничего не чувствует. Нельзя предугадать, когда кончится батарейка, и может быть, это неплохо — просто в какой-то момент погасят свет… И на этом все…

Кирсанов помолчал немного, сморщил нос и, странно отставив мизинец, почесал им бровь.

— Как это манерно, Давыдова. Чтобы не сказать, как глупо. Впрочем, помешать тебе я не могу. Джамперы — они расходный материал. Ты уж прости, что мне захотелось, чтобы ты жила дальше. Не прав я. Мне надо твой боевой дух поднимать, так?

— Чего ты злишься, Леша? — спросила Кира негромко. — Ты спросил — я ответила. Ты меня из постели вытащил. Из тепла, от бутылки вина, от мужчины. Я приехала не потому, что хотела. А потому, что — надо! Я знаю, что это надо. Ты знаешь, что это надо. Возможно, именно сегодня нам удастся вернуть себе наш старый мир. Мы же для этого работаем, а, Кирсанов? В это верим?

— Ты смелее меня, Давыдова.

— Глупости, — сказала Кира. — Я не знаю, что страшнее: идти в джамп или ждать, когда вернутся те, кого ты туда отправляешь. Я бы с тобой не поменялась.

— Никто бы со мной не поменялся, — Кирсанов поднял на нее взгляд (взгляд, еще минуту назад растерянный, ищущий, изменился, стал привычным — расчетливым, жестким, словно последние несколько фраз выморозили из него все эмоции) и ухмыльнулся. — Оставь надежду, всякий здесь сидящий… Ты — кругом права. Моя лямка — мне и тянуть. Знаешь, Кира, была такая легенда у греков о перевозчике Хароне. Работа у него была с виду простая — возил народ с одного берега реки на другой. В один конец. Только вот два берега — это берег живых и берег царства мертвых. А текущая между ними река — Стикс, река забвения. И он плавает вечно туда-сюда, туда-сюда. И ему не пристать — ни к живым, ни к мертвецам. В безвременьи…

Алексей Гаврилович повел плечами, словно ежась от холода, и продолжил:

— Такую работенку можно схлопотать только за грехи, причем за грехи тяжкие — и не иначе.

— Я знаю, кто такой Харон…

— Кто б сомневался!

— Это не ты.

— Ну конечно! Какой из меня перевозчик? Я — начальник группы матобеспечения. Я даже не оперативник. Ты прости меня, больше я тебя доставать не буду. Ты девочка взрослая, знаешь, что делаешь. Значит, так… Приступим к делу. Сегодня поведешь группу…

— Свою? — перебила Кира.

— Свою, — успокоил ее Кирсанов. — Андрон, Рич, Сипуха. Только без Котлетки пойдете. Она вторые сутки в изоляторе: вирус. Температура под сорок. Рвется в бой, но слаба, как медведь весной. С тобой пойдут только четверо…

— Кто-то из твоих людей?

Кирсанов вздохнул, предвидя реакцию.

— Попрыгун с тобой пойдет.

Давыдова поморщилась, как от зубной боли.

— Это ты зря! Он знаешь как стреляет? Просто зверь!

— У него четыре джампа! Всего четыре! — недовольно возразила Кира. — Ты даешь мне в пятерку необстрелянного курсанта. Спасибо тебе, Гаврилович!

— Пожалуйста, — отрезал Кирсанов и нахмурился, отчего кожа на его голове забугрилась еще больше. — Вот ты его и обстреляешь. Или мне его надо с другими новичками в мясорубку посылать? Он не слабое звено. Хороший парень, голова варит — только опыта нет. Пойдет с тобой.

— Проехали. Прости, Кирсаныч, я не права.

— Я знаю, — кивнул Алексей Гаврилович, сбавляя тон. Он встал, и Кира в очередной раз удивилась его росту и внешней нескладности. — Смотри.

Он развернул на оперативном экране карту.

— Знакомый город, — сказала Давыдова, прищурившись. — Будапешт?

Она протянула руку и превратила изображение в трехмерное.

— Точно, Будапешт. Мир Ноль. Там сейчас тепло. Октябрь. Листья падают. Я тебе даже немного завидую. — Кирсанов двинул кистью, и часть карты запульсировала, выдвигаясь на передний план. — Это зона вероятности. Запаса времени не будет. Полчаса — это полчаса, не сорок и даже не тридцать семь. Мои расчетчики говорят, что даже 25 минут — большой риск, но у тебя ровно столько на все про все. Последняя пятиминутка — твой резерв. Потом обратного пути не будет. И наш с тобой сегодняшний разговор потеряет всякий смысл.

— Что надо делать на этот раз?

Кирсанов посмотрел на часы. Было похоже, что обычно хладнокровный Алексей Гаврилович слегка занервничал.

— То, что ты умеешь делать лучше всего.

— Смотреть на то, как падают листья?

Кирсанов улыбнулся одной половиной рта. Если он хотел показаться милашкой, то из этого ничего не получилось.