Чужие сны - читать онлайн книгу. Автор: Ян Валетов cтр.№ 18

Она глубоко вздохнула, прикрыв глаза.

Под веками бродили цветовые пятна, как от яркого солнца, которого она не видела уже несколько недель — с последнего джампа в Параллель.

— Все в порядке, Кира Олеговна? — спросил Вязин обеспокоено.

— Я в норме, лейтенант.

Надо будет показаться врачу, подумала она, шагая к массивным дверям отдела «Сегмент». Это ненормально. Хотя что скажет врач? Пропишет транквил или релаксант, настучит на лэптопе рапорт начальству и попутно пару страниц в диссертацию о странных эффектах в психике джамперов. Мы для них вещь непонятная и пугающая. Не верить в наше существование они не могут — вот мы, есть! Куда нас спрятать? Но что с нами делать и что мы за звери такие — для лекарей тайна, покрытая мраком.

Постепенно, вытесняя сладкий чужой аромат и горьковатый привкус кофе, в ноздри все-таки пролез запах мерзлого бетона, старой пыли и льда. И еще — мокрой и обтрепанной ковровой дорожки.

Ею пахло особенно отчетливо и противно. Виноваты в этом были охранники, стоявшие, согласно уставу, по обе стороны дверей: поверх термоковриков, призванных не дать им отморозить ноги, они клали под подошвы форменных ботинок вырезанные из старых ковров куски.

Фольклор утверждал, что с таким вот ковриком из настоящей шерсти под ногами шансов простудить простату гораздо меньше — попробуй выстоять на стылом бетоне трехчасовую смену и остаться здоровым! Бред, конечно, но так как коврики никому не мешали, охрану не трогали, и пахло возле дверей отдела «Сегмент» противно — мокрой мертвой псиной.

За ее спиной зажужжал двигатель электрокара.

Значит, лейтенант Вязин опять едет в приемник. Интересно, сколько народу сегодня соберет Филипп? И что, собственно, нарыли математики?

Кира протянула ладонь в пасть сканера, немедленно вспыхнувшего чистым голубым цветом. Охранники сразу же потеряли к ней интерес. Она шагнула к двери, на этот раз подставляя под сканирующий луч роговицу, замок мигнул зеленым, щелкнули, срабатывая, запоры, и Кира вошла в отдел.

В «Сегменте» уже было тепло по-настоящему. Здесь энергию не экономили.

Кира оставила куртку и брюки в раздевалке, переоделась в джамп-комби, сменила боты с подогревом на обычную обувь. Она снова чувствовала себя в своей тарелке: четкая картинка, правильные запахи, нормальные звуки.

Наверное, сказались усталость, стресс или побочка от эффекта «усыхания» ДНК. На счетчике прыжков, встроенном в наручные часы заботливыми техниками, мерцала цифра 95. Еще пять — и будет сотня. Новый рекорд десятилетия. Говорят, Вол когда-то прыгал больше сотни раз. Искандер — то ли сто пятьдесят, то ли сто восемьдесят. Голикова прыгала до сотни. Но это все… Остальные за последние 10 лет до таких цифр не дотянули. Ботаник спекся на шестьдесят третьем, при ней и спекся — Кира прекрасно помнила, как Эрик открыл глаза и она, стоя за стеклянной стеной джамп-бокса, увидела кипящее в них безумие. Он успел разгромить установку и покалечить двух техников, пока не умер от передоза транквила. В него всадили добрый десяток инжекторов с лекарством: таким можно свалить пятисоткилограммового белого медведя, а он не падал и не падал, до тех пор, пока не заблокировало центры дыхания и не остановилось сердце.

После оверджампа Ботаника Кира, у которой тогда было меньше тридцати прыжков, хотела уйти, но не ушла. Если бы кто-то спросил ее почему — не ответила бы. Не потому, что хотела сохранить мотивы в тайне, а потому, что действительно не знала. Не знала — и все.

За штабным дисплеем стоял Кирсанов.

Его лысый шишковатый череп бросался в глаза прямо от дверей — бледный шар, покрытый впадинами и буграми. Походило на то, что начальника службы матобеспечения покусал рой диких пчел. Алексей Гаврилович живых пчел не видел лет десять, а то и больше. Он никуда из Сантауна не выезжал, причем не только из соображений безопасности и секретности, но и потому, что искренне считал, что ему вне стен Базы делать нечего. Шишки, превращающие голову хозяина в некое подобие дуриана, расположились на его черепе от рождения. Врачи говорили, что у Алексея Гавриловича случилось редкое генетическое отклонение, и волосы его теперь росли не наружу, как у всех людей, а вовнутрь — под кожу. Выглядело это все не особенно аппетитно, Кирсанова в компаниях не привечали, судачили о его уродстве. Особенно отчаянные или неосведомленные о взрывном характере Алексея Гавриловича пытались похихикать за его спиной. Говорили, что несколько таких вот смельчаков о своей несдержанности пожалели, и сильно, но, возможно, рассказы о мстительности начальника службы матобеспечения оказались обычной выдумкой, легендой, призванной наводить страх на окружающих. В результате, задавать вопросы дураков не нашлось. Интересующиеся умолкли.

Сам Кирсанов свою своеобразную внешность не комментировал никак — нужным не считал. Единственное мнение, на которое Алексей полагался абсолютно, было собственное. Мнения остальных он не всегда слушал, и еще реже — учитывал.

Когда-то, на заре джампа, Кирсанов пару раз прыгнул, но потом был отстранен от оперативной работы и приказом начальника штаба переведен на матобеспечение — Базе понадобились его способности аналитика и умение ладить с научниками. Джампером он оказался слабеньким, не лишенным сантиментов, что никогда и никем в серьезных конторах не одобрялось.

Глаза у него действительно были добрыми — тут Кира не возражала, но назвать Алексея Гавриловича человеком сентиментальным мог только тот, кто никогда не сталкивался с ним в реальной жизни.

Именно Кирсанов, получив от математиков вероятностную модель, давал джамперам рекомендации по проведению боевых акций, указывая на возможные точки дестроя и людей, уничтожение которых могло привести к изменению в структуре Параллели-2. Хорошая работка для добряка, не так ли?

Увидев Киру, Кирсанов призывно махнул рукой.

— Здравствуй, Кирочка, здравствуй!

Темные глаза под рыжими бровями смотрели холодно, но рот начальника матобеспечения был растянут в улыбке.

Он провел ладонью по макушке, словно приглаживая несуществующие волосы.

— Присаживайся! Прости, что испоганил выходные.

Как всякий хороший оперативник, Кира была немножко эмпатом — Алексей казался напряжен, не зол, но очень собран, сосредоточен. Значит, времени реально мало. Кирсанов редко бьет в колокола, не имея на то веских причин.

— Все в порядке, — повторила Кира уже в сотый раз за день. — Еще кого-то ждем или я могу одеваться?

— Ждем, но попозже, — ответил Кирсанов. — Минут этак через десять. На кольцевой с запада заносы, разгребают… Садись, Кира Олеговна, и выдохни. Точка входа через, — он поглядел на часы, — сорок четыре минуты. Так что время есть. Одна ты сегодня не пойдешь. Чаю хочешь?

— Заботишься? — ухмыльнулась Давыдова, устраиваясь в кресле.

Кресло было тертое, мягкое, с чуть продавленным сиденьем. Уютное, но не домашнее. От него пахло казенным. Тут от всего пахло казенным, даже от Кирсанова. Хотя он был ничего мужик. Правильный, жесткий, но и не без желания иногда пофилософствовать — этакий казарменный мыслитель.