Эластичность - читать онлайн книгу. Автор: Леонард Млодинов cтр.№ 21

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Эластичность | Автор книги - Леонард Млодинов

Cтраница 21
читать онлайн книги бесплатно

Промотаем миллион с половиной лет вперед. Начало 1990-х, Джерри Хёршберг, президент калифорнийской дизайнерской студии компании «Ниссан», возится с дизайном новой модели – «Ниссана-Квест». Как-то раз, ведя автомобиль по дороге, он замечает на обочине парочку, пытающуюся разложить заднее сиденье в микроавтобусе компании-конкурента, чтобы можно было засунуть в машину диван. В голову Хёршбергу тут же приходит мысль: оборудовать автомобиль полозьями, чтобы водитель мог сложить заднее сиденье и катнуть его вперед, тем самым освободив место. Так возникла одна из самых знаменитых особенностей дизайна в «Ниссане-Квест» [77].

Оба изобретения – результат ассоциации, вылепленной мозгом между двумя вроде бы не связанными друг с другом идеями. Разные эпохи, разные биологические виды, а механизм открытия – один и тот же. В природе различные атомы сталкиваются и сочетаются, при этом возникают молекулы со свойствами, не похожими на свойства атомов, из которых эти молекулы состоят. У нас в уме одна нейронная сеть мозга перекрывается с другой и активирует ее, и мы соединяем очень разные понятия и наблюдения и так получаем новые. И хотя оригинальное мышление в искусстве, науке, предпринимательстве и личной жизни имеет непохожие цели и контекст, на уровне работы нейронных сетей все эти мыслительные режимы возникают из стыковки у нас в мозге разных понятий.

Умственный инструментарий, каким мы пользуемся для решения деловых задач – или когда приспосабливаемся к меняющимся условиям в собственной личной жизни, – тот же, какой мы применяем для исследования или создания новых произведений искусства, музыки или теорий в науке. Не менее важно и то, что мыслительные процессы, посредством которых мы создаем то, что считается великими произведениями искусства и науки, фундаментально не отличаются от тех, какими мы творим работы неудачные.

Общая черта всех этих мыслительных процессов – в том, до чего они благодарны по природе своей, спасибо сигналам удовольствия, которые наш мозг улавливает, пока мы производим ту или иную идею. Вот в чем соль мудрости «важно само странствие, а не конечная станция». Более того, мы зачастую не знаем, как оценит конечную станцию общество, пока с момента творения не минует довольно много времени. Вспомним Винсента Ван Гога, при жизни продавшего очень немного чего из своих картин. Или Коперникову гелиоцентрическую картину Солнечной системы, не впечатлившую никого, пока лет семьдесят спустя с ней не повозился Галилей. Или взять Честера Карлсона, изобретшего копир, как я уже рассказывал. Это произошло в 1938 году, но продать он свою машинку не мог, потому что крупные компании, включая «Ай-би-эм» и «Дженерал Электрик» сочли его придумку дурацкой. Зачем кому-то может понадобиться мудреный агрегат, когда все гораздо проще – есть же копирка?

Много лет назад мне повезло научиться ценить мыслительные процессы, приведшие к «мелким» идеям – или даже к неудачным. Научился я этому у великого физика и нобелевского лауреата Ричарда Фейнмана. Фейнман «порезался об острый камень» идеи, когда, еще студентом в 1940-е, наткнулся на наблюдение Поля Дирака, одного из отцов квантовой теории. Фейнман увязал в уме замечание Дирака и кое-какие собственные соображения, возникшие к тому времени. Через многие годы упорной работы это привело его к совершено новому – и экзотическому – взгляду на квантовую теорию, а с ним породило и новый математический аппарат, именуемый диаграммами Фейнмана.

Как и каменный инструмент Homo habilis, диаграммы Фейнмана в физике на каждом шагу – они сейчас основа большей части фундаментальных работ в этой отрасли научного знания. Но если бы план Фейнмана провалился – если бы в его математике, как оказалось бы в конце концов, нашлась некая небольшая ошибка, – его идеи не утратили бы масштабности воображения. Более того, Фейнман иногда с громадным удовольствием брался описывать мне исходные идеи, которые он придумал и которыми занимался, но они привели в тупик. Хотя ученые по праву дорожат лишь действенными теориями, мы в силах распознать интеллектуальную красоту в теории выдвинутой, независимо от того, подтвердилась она или нет.

Сам Фейнман не проводил различий между своим знаменитейшим прорывом и другими задачами, которые ему удалось решить за долгую карьеру, хоть большими, хоть скромными, – или мелкими каверзами повседневной жизни, с какими ему приходилось сталкиваться, как любому из нас. То, что человек, произведший эпохальный и революционный вклад в своей области науки, находил такое же удовольствие, решая задачи куда менее значимые, есть свидетельство тому, что упражнять эластическое мышление глубоко удовлетворительно по природе своей. Особенно выразительно Фейнман подчеркнул это в письме 1966 года, адресованном одному его бывшему аспиранту, который через много лет по окончании аспирантуры прислал Фейнману письмо, где сокрушался из-за своей недостаточно значимой работы. Вот что Фейнман ему ответил:

Дорогой Коити!

С большой радостью получил от вас весточку и узнал, что у вас такая хорошая должность в Исследовательских лабораториях.

К сожалению, ваше письмо расстроило меня тем, что вы, похоже, действительно опечалены. Кажется, ваш учитель повлиял на вас, создав ложные представления о том, что такое «достойная задача»… Велика та научная задача, какая стоит перед нами нерешенной, а мы видим, как нам подобраться к ней. Я бы советовал браться за задачки даже еще проще, или, по вашему выражению, задачки поскромнее…

Мы с познакомились, когда я был на пике моей карьеры, и вам показалось, что я занят чем-то таким, что близко небожителям. Но в то же самое время работал у меня другой аспирант (Алберт Хиббз), чья диссертация была посвящена [обыденной теме – ] ветрам и тому, как они нагоняют волны, дуя над морской поверхностью. Я взял его к себе в аспирантуру, потому что он пришел ко мне с задачей, которую желал решить… [78]

Нет задач чересчур мелких или чересчур банальных, если мы действительно способны что-то с ними поделать.

Вы говорите, что вы безымянный человек. Для вашей жены и ребенка – нет. Для ближайших коллег вы тоже останетесь таким недолго, если сможете ответить на их простые вопросы, с какими они заглядывают к вам в кабинет. Вы для меня не безымянный. Не оставайтесь безымянным для себя самого – слишком это печально. Знайте свое место в мире и оценивайте себя справедливо – не в понятиях наивных идеалов собственной юности и не в понятиях, которые вы ошибочно приписываете идеалам своего наставника.

Большой удачи вам – и счастья.

Искренне ваш,

Ричард П. Фейнман

4
Мир в нашем мозге
Как мозг представляет себе окружающий мир

Чтобы какое-нибудь слово или понятие стало предметом наших мыслей, это слово или понятие должно быть представлено в нейронной сети у нас в мозге. Аристотель выдвинул это же соображение более двух тысяч лет назад. Пусть и не зная ничего о нейронных сетях, он говорил, что человеческая мысль опирается на внутренние представления о мире, и усматривал разницу между образом, какой воспринимают наши глаза, и косвенным восприятием его у нас в мыслях [79]. Он также считал, что женщины – ущербные мужчины и зубов у них меньше. Много в чем заблуждался Аристотель. Однако в том, что касается мысли человеческой, его наблюдение оказалось и верным, и важным. Раз у нас в мозге нету видеоэкрана, где напрямую воспроизводятся оптические данные, добытые сетчаткой, значит, мозг неизбежно переводит и кодирует эти данные, а любой подобный процесс способен искажать наше мышление и ограничивать его.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию