Удивительный мир птиц - читать онлайн книгу. Автор: Тим Беркхед cтр.№ 31

Чуть больше века спустя граф де Бюффон писал, что костистый кончик языка зеленого дятла покрыт «роговыми чешуйками и снабжен маленькими, загнутыми назад крючками, что, возможно, помогает и удерживать, и пронзать добычу, и этот кончик естественным образом увлажнен вязкой жидкостью, которая сочится из двух выводных протоков…» ^[150].

Предположение, что дятлы насаживают добычу на кончик языка, оказалось живучим, а в 1950-х годах было подкреплено основоположником съемок в дикой природе Хайнцем Зильманом, который писал, что у большого пестрого дятла «…так называемый язык-гарпун… В глубоком коридоре под корой дятел пронзает им личинок жуков или других насекомых» ^[151]. Однако повторный анализ отснятого Зильманом материала показал, что личинки не насаживаются на язык, а просто прилипают к вязкой слюне на его кончике. То же самое было обнаружено при изучении гваделупского меланерпеса с Малых Антильских островов, которого продержали в неволе пару недель. Засовывая свой длинный язык в дупло или трещину, птица немедленно определяла – либо на ощупь, либо на вкус – соприкосновение с добычей, и подробные анатомические исследования подтвердили, что кончик языка изобилует механорецепторами (о вкусовых сосочках нам неизвестно, но, ручаюсь, они тоже присутствуют). В свою очередь, личинки насекомых отнюдь не пассивно воспринимают прикосновения языка дятла и либо отступают дальше, либо цепко держатся за стенки своего убежища, чтобы дятлу было труднее извлечь их оттуда. Но благодаря сочетанию липкой слюны, шипастой поверхности и поразительно цепкого кончика языка, безо всякого прокалывания гваделупский меланерпес ухитряется схватить уворачивающуюся добычу ^[152].

Болотистая местность в малоизвестном уголке севера Флориды, на реке Чоктохатчи. Это край грубых мужланов, как в фильме 1970-х годов «Избавление» (Deliverance). Неподвижно сидя в каяке, я смотрю, словно зачарованный, как четыре хохлатых желны с криком гоняются друг за другом среди деревьев. Свет уходящего дня, пронизывающий оливково-зеленую листву кипарисов с досковидными опорными корнями, – само совершенство, птицы явно довольны. Они грузно перелетают от дерева к дереву, стучат клювами, подают голос, но взгляд балуют лишь изредка, соблазнительно мелькая во всем блеске своего красного, черного и белого оперения. Я никогда не видел представителей этого вида так близко, хотя искал вовсе не их. Вместе с небольшой группой орнитологов я надеюсь увидеть огромного родственника хохлатой желны – белоклювого дятла.

Во второй половине ХХ века его считали полностью истребленным, но небесспорные результаты наблюдений на реке Перл на юге Луизианы в 1999 году показали, что выжила как минимум одна особь белоклювого дятла. Несколько раз подряд поступали сообщения, что его видели на отдаленных болотах, в том числе в окрестностях реки Чоктохатчи, но до сих пор не было получено никаких видеозаписей, считающихся в настоящее время необходимым доказательством существования птицы ^[153].

У белоклювого дятла, также прозванного «птицей Господа Бога» (Lord God Bird), огромный долотообразный клюв. Он ищет корм, исследуя деревья, где под корой прячутся крупные личинки короедов. Обнаружив личинку – почти наверняка по звуку ее челюстей, пережевывающих древесину, – дятел поддевает и выламывает кусок коры величиной с ладонь, открывая убежище личинки. Попытавшись вообразить, сколько усилий потребуется для этого, если орудовать молотком и долотом, мы получим примерное представление о невероятной силе птицы. Личинка пытается уползти, но белоклювый дятел выбрасывает из клюва удивительно длинный язык и ловит ее. Эта отработанная операция – один из сенсорных контрастов: клюв нечувствителен, как сталь, а язык – гораздо чувствительнее кончиков наших пальцев.

О силе белоклювого дятла ходят легенды. В 1794 году шотландский ткач Александер Уилсон, эмигрировавший в Северную Америку и позднее ставший одним из основоположников американской орнитологии, подстрелил в Северной Каролине белоклювого дятла. Птица оказалась лишь слегка раненной, Уилсон решил забрать ее с собой. Пока он вез дятла в город на коне, дятел кричал, как ребенок, удивляя «всякого, кто слышал его, особенно женщин, которые с тревогой выглядывали из дверей и окон». Остановившись в отеле «Уилмингтон», Уилсон оставил птицу у себя в номере, а сам отправился расседлывать лошадь. Вернувшись меньше чем через час, Уилсон обнаружил, что кровать «усыпана кусками штукатурки, видно по меньшей мере пятнадцать квадратных дюймов дранки, дыра размером с кулак проделана до самых досок обшивки; так что еще меньше часа – и птица успешно вырвалась бы на свободу». Уилсон поймал дятла, «обвязал бечевкой его ногу, привязал его к столу и снова оставил в номере – на этот раз для того, чтобы найти ему какой-нибудь корм. Спускаясь по лестнице, я услышал, как он с новым усердием принялся за работу, а когда вернулся, к собственному огорчению увидел, что он почти полностью разрушил стол красного дерева, к которому был привязан и на который мстительно излил свой гнев». Птица отказалась от любого корма и, к сожалению Уилсона, умерла три дня спустя ^[154].

Белоклювые дятлы гнездятся в дуплах глубиной 1,2–1,5 м, выдолбленных в живой древесине болотного кипариса, одного из самых твердых деревьев. Их клюв, который когда-то индейцы ценили как амулет, – невероятно прочный инструмент, закрепленный на особо крепких костях черепа. Джон Джеймс Одюбон препарировал голову белоклювого дятла и подробно описал его язык длиной 7 дюймов (18 см), снабженный, как и у других дятловых, на редкость чувствительным кончиком ^[155].

Кроме того, Одюбон первым описал способ поиска пищи белоклювым дятлом:

Кожа птиц и млекопитающих одинаково чувствительна и к прикосновениям, и к температуре. Эта чувствительность особенно важна, когда птицы высиживают яйца или растят птенцов, – не только для того, чтобы убеждаться, что яйца и птенцы в достаточной мере согреты, но и чтобы не наступить на них и не раздавить. «Нагревательным элементом» служит наседное пятно – участок кожи, который теряет перья за несколько дней или недель до начала высиживания, вдобавок приток крови к нему усиливается.