Лестница в небо - читать онлайн книгу. Автор: Джон Бойн cтр.№ 91

– И будь вы в то время редактором “Разсказа”, вы бы их напечатали?

– Нет. Совершенно точно нет.

– Так в чем тогда беда?

– В ваших романах – в тех двух ваших романах: это не ваши замыслы. Они – мешанина из чужих историй.

Я улыбнулся. “Чужие истории”. Моя новая книга. Моя неоконченная книга. Книга, которую Дэниэл, маленький проныра, обнаружил и так по ее поводу разошелся.

– Но их рассказы никуда не годились, – возразил я. – А мои романы, те два, о которых мы сейчас говорим, оба приняли очень хорошо.

– Да, но…

– Послушайте, Тео. Я писатель. А какой самый раздражающий вопрос можно задать писателю?

– Не знаю. “Пишете вы от руки или на компьютере?”

– Нет. “Откуда вы черпаете свои замыслы?” И ответ здесь таков: никто не знает, откуда они приходят, и никто об этом не должен знать. Они развиваются из воздуха, они спархивают с каких-то таинственных небес, и мы тянемся, чтобы схватить какой-нибудь, зацепить его своим воображением и присвоить. Один писатель может случайно подслушать беседу в кафе и на этом мгновении построить целый роман. Другой увидит статью в газете – и сюжет сам тут же представится ему. Третий услышит о неприятности, какая приключилась со знакомым знакомого в супермаркете. Ну а я черпал замыслы из скверно написанных рассказов, которые мне присылали, – без приглашения, мог бы добавить я, – и превращал их в такое, что не только можно было издавать, но оно еще и очень хорошо продавалось. В чем тут неувязка?

– Когда вы так это выражаете – ни в чем, – сказал Тео, явно раздосадованный моим ответом. – Но разве вам не кажется…

– Мне кажется то, что я вам только что сказал, – вот что мне кажется. Вы пытаетесь предположить, будто никто никогда не писал романов о брошенном ребенке? Я вас умоляю, Дэниэл, с чего начинается история Моисея? Фараон приговорил всех еврейских детей к смерти, и Иохаведа кладет младенца в корзинку, где его обнаруживает Бифья. Вы утверждаете, что Хо Китсон сперла свой замысел из Библии? И что там еще – преподаватель колледжа соблазняет студенток? Вы читали Апдайка, надо полагать? Мейлера? Рота?

– Но это ведь не то же самое! – упорствовал он, качая головой; очевидно, что теперь ему было совсем уж не по себе. – Вы пытаетесь оправдать свои действия и…

– Ничего я не пытаюсь оправдывать. А если вы хотите предъявить обвинение, Тео, так, возможно, вам его лучше попросту предъявить. Если же нет, вероятно, имеет смысл перестать выуживать отсюда скандал и сосредоточиться на самой работе. Быть литературным биографом, кем, по вашему утверждению, вам хочется стать, а не желтым журналистом.

Он замялся и наконец покачал головой.

– Мне просто кажется немного странным, что…

– Мальчик мой, вы напишете необычайнейший диплом, – сказал я. – Должен вас поздравить. Глубина изысканий, какие вы уже провели, образцова. Полагаю, вы беседовали со своим отцом об этом. Он по-прежнему заинтересован в том, чтобы сделать из этого книгу? Книгу обо мне, то есть?

– Да, – ответил Тео, не отрывая взгляда от стола и постукивая по нему пальцами. Он как-то совсем сдулся, и – куда деваться – я чуточку развеселился. Бедный мальчик, судя по виду, не на шутку упал духом. Он-то считал, что разыгрывает со мной Вудворда и Бёрнстина ^[68], но если говорить правду, в этой игре он был совсем зелен, я же в нее играл уже очень давно. Едва ли мы тягались на равных.

– С вами все в порядке, Тео? – спросил я, дотягиваясь до него и беря его руки в свои. – Уж простите, что я так говорю, но вид у вас немного расстроенный.

– Все прекрасно, – сказал он, глянув на часы. – Вероятно, мне уже пора. Нужно выполнить кое-какую работу.

– Хорошо, – ответил я. – Но какой у нас получился замечательный день! Если вы меня спросите, то, по-моему, ради того, чтобы написать сильный диплом, вы очень и очень постарались. Очевидно, что настанет такой час, когда вы добьетесь больших успехов, я в этом просто уверен. Ничьи секреты от вас не укроются. Вы уверены, что не желаете еще выпить на посошок? – спросил я, суя руку в карман и вытаскивая бумажник. – А то меня что-то жажда одолела, а мне так нравится с вами беседовать.

Иногда просто понимаешь, что ошибся. Я слишком положился на Тео, решив, что именно он станет тем, кто заново введет меня в мир литературы, но после нашей с ним последней встречи в уме у меня забрезжило, что я поставил не на того человека. Он был трудолюбив, это уж точно, – черта, какой в столь молодом человеке можно восхищаться, – но слишком уж наивен. Он провел свои изыскания, но ему совершенно не удалось понять ценность добытых сведений. Он позволил мне отмахнуться от его проблем и даже почувствовать себя глупцом из-за того, что вообще упомянул о них. Окажись на его месте я, закрутил бы винт натуго и заставил выложить мне все, а у бедного мальчишки попросту не имелось инстинкта убийцы. К своему разочарованию, я осознал, что его пора уволить, – точно так же, как я отпускал Эриха, как отпустил Дэша, как позволил упасть Идит. Все они выполнили свое предназначение, и хоть Тео и не оказался в конечном счете слишком уж для меня полезным, как я надеялся, он хотя бы вдохновил меня к тому, чтобы вернуться к сочинительству и оставить за спиной последние несколько лет. Пора было прекратить пить и начать роман. Пусть это все, что Тео для меня сделал, уже за это я должен быть ему признателен.

Проснувшись в то утро, я потянулся к своему телефону, намереваясь отправить ему смс, где извещу его, что не буду доступен для каких бы то ни было дальнейших бесед, но, едва я взял аппаратик в руку, от Тео прилетела весточка: он спрашивал, не смогу ли я встретиться с ним во второй половине дня в “Ключах накрест”. Я подумал: почему бы и нет? В итоге добрее будет с моей стороны сообщить ему в лицо, что наше знакомство подошло к концу и диплом придется заканчивать без меня, а не уведомлять посредством чего-то настолько безличного, как текстовое сообщение. Поэтому я ответил ему утвердительно, сказав, что буду на месте в три часа. Надеялся, что сцену закатывать он не станет. Сцен я всегда терпеть не мог.

В тот день мы бы отмечали рождение Дэниэла, и почти все утро и всю дорогу до Ковент-Гардена я думал о нем. Его потеря тяжким грузом лежала на мне, но так же, как сейчас я избавлялся от Тео, тогда настала пора избавиться от него. Если б я ощущал муки совести, то не смог бы писать. Правда заключалась в том, что все те годы, когда я воображал, будто мне хотелось стать отцом, я заблуждался. Быть может, мне больше всего нравилась одна мысль об этом, а не действительность, поскольку в конце – почти совсем так же, как и мой брак с Идит, – опыт этот меня не тронул так глубоко, как я на это рассчитывал. Само собой, у меня развилась привязанность к мальчику, и я бы предпочел, чтобы он по-прежнему оставался со мной, но мое естественное состояние – жизнь в одиночку, когда я сам управляю своими движениями и решениями.