Мы против вас - читать онлайн книгу. Автор: Фредрик Бакман cтр.№ 70

– Думаешь, Беньямина это порадует? Сам он предпочел ни о чем не рассказывать. Какой-то прохвост раскрыл его тайну. Уверен, что сейчас туча журналистов рвется сделать из него символ, а туча болванов по другую сторону забора желает излить на него всю свою ненависть. И ни те ни другие ни бельмеса не смыслят в хоккее. Каждую игру с его участием они будут превращать в столкновение повесток, в политический цирк, и этого, наверное, ему стоит опасаться больше всего: что он станет обузой для команды. Отвлекающим фактором.

– А по-твоему, чего Беньямин ждет от нас? – огрызнулся Петер.

– Ничего.

– Мы должны сделать хоть что-то…

– Тебе не все равно, какие у него сексуальные предпочтения? Они как-то изменят твое отношение к нему?

– Разумеется, нет!

Суне похлопал Петера по плечу:

– Петер, я старый хрыч. Я не всегда знаю, что правильно, а что нет. Беньямин за пределами дворца годами вытворял бог знает что: драки, травка, прочее подобное. Но он, черт такой, отличный хоккеист, и ты и все другие годами говорили: «К хоккею это все не имеет отношения». Так почему отношение к хоккею должно иметь ЭТО? Пусть мальчик живет своей собственной жизнью. Не заставляй его быть символом. Если из-за его половых предпочтений нам как-то неуютно – то, черт меня раздери, это не он со странностями, а мы.

Петер покраснел и сглотнул:

– Я… не в том смысле…

Суне поскреб в остатках волос.

– Таскать в себе тайну тяжело. Представляешь, каково ходить всю жизнь с этим знанием о себе? Хоккей для него – убежище. Может быть, лед – единственное место, где он чувствует себя, как все. Не отнимай у него этой возможности.

– И что мне делать?

– Дай ему заслужить место в команде исключительно хоккейными успехами, как и всем остальным. К нему теперь везде будут относиться по-другому. Так пусть он хоть у нас с этим не сталкивается.

Петер долго молчал.

– Ты всегда говорил, что нам надо стать «больше чем просто хоккейным клубом», – сказал он наконец. – Разве сейчас не тот самый случай?

Суне задумался. Потом виновато прошептал:

– Ну… я старик, Петер. Я, бывает, и сам не понимаю половины из того, что несу.

* * *

Беньи – не отец. Он не стал поступать, как Алан Ович. Он не оставил ни подарков, ни знаков, ни намеков.

Мама и сестры звонили ему. Они прочитали в интернете то же, что и весь город, и встревожились. Поэтому Беньи уверил их, что все нормально. Это ему всегда хорошо удавалось. Беньи поехал в питомник Адри – ночью одна из собак заболела, Адри поздно вернулась от ветеринара и теперь еще спала.

Беньи хлопнул входной дверью достаточно громко, чтобы сестра очнулась от дремоты и тут же снова заснула. По-настоящему глубоко Адри спалось, только если она знала наверняка, что младший брат дома; иначе она спала вполглаза и неспокойно. Беньи вынес мусор, сложил постельное белье и аккуратно убрал в шкаф – сестра ему плешь проела насчет этого, – потом вышел, погладил собак. Они тоже спали. Потом Беньи беззвучно пошел вверх по лестнице, точно зная, какая доска скрипит, а какая нет, словно ребенок, прыгавший самые медленные «классики» в мире.

Беньи осторожно протянул руку под подушку Адри и взял ключ. На прощание поцеловал спящую сестру в лоб. Прокрался к оружейному сейфу.

Взял ружье и ушел в лес.

* * *

После тренировки Цаккель стояла на парковке, куря сигару. Петер вышел из дворца, остановился рядом с ней, спросил:

– Вы правда хотите взять в команду Видара?

Цаккель выпустила дым из носа.

– Да.

У Петера вырвался стон.

– Тогда проведите открытую тренировку. Скажите, что можно прийти всем, кто не связан с другими клубами. Если Видар покажет себя хорошо, пусть играет, но он должен заслужить место в команде на общих основаниях!

Петер уже открыл дверцу своей машины, но Цаккель успела спросить:

– За что вы так взъелись на этого Видара? Разве можно так злиться, если человек всего-навсего нагадил вам на стол?

Петер удержал рвотный позыв, возникший при одном только воспоминании о визитной карточке Видара, оставленной на его столе. Дерьмо попало между кнопками клавиатуры, и выполоскать его ни оттуда, ни из памяти не представлялось возможным. Но Петер покачал головой.

– На Видара нельзя полагаться. Команда должна полностью доверять вратарю, но Видар совершенно непредсказуем. Он эгоист. Нельзя строить команду вокруг эгоиста.

– Так почему вы передумали? – поинтересовалась Цаккель.

Петер не знал, что отвечать, поэтому ответил честно:

– Я хочу, чтобы мы были клубом, который делает людей лучше. Может быть, нам удастся сделать Видара лучше. А может, мы сами сумеем стать лучше.

Снежинки выделывали финты на ветру, и Петер до смерти испугался, что понял все слишком поздно. Что Беньи может не вернуться. О Беньямине Овиче много чего можно было сказать, но эгоистом он не был.

* * *

Кое-кто потом будет утверждать, что дело в одном-единственном человеке. Ложь. Мы будем говорить, «когда такое случается, виноватых нет», но виноватые есть. В глубине души мы будем знать правду. Виноваты многие. Виноваты мы все.

Беньи забрел так далеко в лес, как не забредал ни разу. Наконец он остановился. Снег все еще падал, снежинки застенчиво касались кожи, но с сердитым шипением скатывались с разгоряченного тела и стекали по волоскам на руках. Мороз румянил щеки, пальцы закоченели на стволе ружья, облачка пара изо рта становились все меньше. И вот он перестал дышать.

Долго стояла тишина. Потом между деревьями раздался выстрел.

* * *

Мы, бьорнстадцы, хороним самых любимых под самыми красивыми деревьями. Тело нашел ребенок, но он не шагал через Бьорнстад спокойно, как шла Адри, много лет назад обнаружившая своего отца, Алана Овича. Ребенок бежал бегом.

* * *

Амат и Бубу сидели в раздевалке. Они запомнят, как болтали и ржали – в последний раз перед тем, как их настигла страшная весть. Тогда им показалось, что они никогда больше не смогут смеяться в голос.

– Что девчонки считают сексуальным? – задался вопросом Бубу.

Спрашивал он так, будто его мозг – это кофеварка, которую включили, а колбу подставить забыли: вопросы хлестали на раскаленную базу, забрызгивая все вокруг.

– Я-то откуда знаю? – ответил Амат с обреченной улыбкой.

Перед этим Бубу интересовался, правда ли, что контактные линзы делают из медуз. До этого он как-то спросил: «Класть ключи на стол – к несчастью, знаешь? Окей. А если ты возьмешь мои ключи и положишь их на стол, а меня там даже не будет, со мной ВСЕ РАВНО произойдет несчастье?!» Весной его волновало, «как узнать, красивый у тебя член или нет?». А недавно в школе он спросил Амата: «Какой длины должны быть шорты?» – а следом, не дав приятелю опомниться: «А вот вакуум, как в космосе, если там плакать… что там будет со слезами?»