Мы против вас - читать онлайн книгу. Автор: Фредрик Бакман cтр.№ 51

– Тогда передай Теему, что, когда его братика выпустят из клиники, пусть тот едет прямиком в ледовый дворец.

И тут Рамона растерялась. Как в дальнейшем и другие.

* * *

Петер вернулся домой поздно. Мира сидела с ноутбуком за кухонным столом – она рано уехала с работы, чтобы приготовить детям ужин, постирать и прибраться. Сейчас она снова работала, но начальство этого не знало. Рабочий день у Миры был в среднем на несколько часов длиннее, чем у коллег, но ее все равно считали «той, кто уходит домой раньше всех». Быть матерью – все равно что отводить воду из сырого сада или перекрывать крышу: много времени, пота и денег, а в результате все как было, так вроде и осталось. Такими делами не прославишься. А вот просидеть лишний час в офисе – это как повесить красивую картину или новую лампу: все заметят.

Петер заговорил с Мирой, она заговорила с Петером, но они не смотрели друг другу в глаза. Как прошел день? Хорошо, а у тебя? Хорошо. Дети поели? Да, там осталось в холодильнике. Можешь подбросить их завтра в школу – мне в ледовый дворец рано? Мира ответила «конечно», хотя ей хотелось закричать «а как же моя работа?». Петер сказал «спасибо», хотя ему хотелось закричать «господи, я тону». Мира сказала «все нормально», хотя ей хотелось закричать «на помощь!». Дальше они молчали, хотя оба чувствовали «мне так не хватает нас». Петер вышел из кухни, не проведя кончиками пальцев по волосам Миры. Мира осталась сидеть, не подышав ему в шею.

* * *

Рамона сердито глянула на Суне:

– Ты меня не разыгрываешь?

– Нет. У этой Элизабет Цаккель нет чувства юмора.

– Она собирается снова выпустить Видара на лед? Что Петер скажет?

– Ей наплевать, что он скажет.

Рамона заквохтала от смеха. Братья Ринниус всегда были ей немного ближе, чем прочие мальчики «Шкуры». Теему раз в неделю закупал ей продукты, Видар когда-то делал здесь уроки. Много лет назад, вскоре после смерти Хольгера, братья услышали, как кто-то говорит, что Рамона «стала забывчивой, наверное, это Альцгеймер». Это был не Альцгеймер, а просто-напросто разбитое сердце, но мальчики вычитали в интернете, что старение мозга можно замедлить, если тренировать его, и стали заставлять ее решать кроссворды. Каждое утро являлись с новым. А Рамона костерила их на все корки и любила безусловной любовью.

– Значит, Видар срет на стол, а Цаккель срет на Петера? Добром это не кончится, – заметила она.

– Не кончится, – согласился Суне.

Рамона почесала стаканом под подбородком.

– Не похоже это на тебя – идти против Петера.

– Не похоже, – подтвердил Суне.

– А в чем дело? Чем она так хороша, эта тренерша?

Суне вздохнул так, что затрепетали волоски в носу.

– Тут уж все или ничего, Рамона. Видар всегда был охрененным вратарем, и если таким остался, я готов рискнуть… в смысле его… личных качеств.

– И черт на старости в монастырь пошел, – улыбнулась Рамона.

– Так ты устроишь, чтобы Теему привел Видара на тренировку? – спросил Суне.

Рамона вздернула бровь:

– Ах ты прохвост, да ты помнишь, как Видар играл в хоккей? Вам приходилось волоком тащить его со льда, когда тренировка кончалась! А теперь он сидит ПОД ЗАМКОМ в… черти драные… да он бросится в ледовый дворец, так что сам черт не удержит!

Рамона сказала не то, что думала: что она, если понадобится, сама потащит Видара в ледовый дворец. Она не сумела спасти Теему, он был слишком озлоблен, чтобы измениться. Но у Видара жизнь еще может сложиться по-другому, и Рамона не собиралась снова упустить шанс, даже ценой собственной жизни.

Суне кивнул и глотнул виски. В глазах защипало.

– Ну, тогда…

Он замолчал.

Рамона фыркнула:

– Что еще?

Суне устыдился, насколько он весь как на ладони.

– Я еще кое о чем хочу попросить. Не для клуба, для себя. Есть одна девочка, ее зовут Алисия, ей четыре с половиной года, она живет в доме…

– Знаю чертенка, – сказала Рамона мрачно. Не то чтобы она знала девочку с плохой стороны, но взрослые обитатели этого дома были хорошо известны в каждом из окрестных баров.

– Поможешь мне приглядеть за ней?

Рамона плеснула еще виски.

– Ты точно не собирался вскружить мне голову и затащить в койку? Сейчас у тебя это получается лучше, чем сто лет назад.

– У меня инфаркт случится раньше, чем ты лифчик расстегнешь, но спасибо за предложение, – улыбнулся Суне.

Рамона выпила. И грустно констатировала:

– Я никому здесь не говорила, Суне, но Петер тоже мой мальчик. Тоже мой мальчик. Так что передай ему – пусть не забывает, кто вступился за «Бьорнстад», ради себя самого пусть не забывает. Что бы там ни потребовал новый спонсор.

Суне кивнул. Он понимал, Рамона имеет в виду стоячую трибуну Группировки. В этом городе трудно сохранить в тайне хоть что-то.

– Сделаю, что смогу, – пообещал он.

Только этого слишком мало.

* * *

Петер остановился у двери Лео. Мальчику уже двенадцать лет – почти подросток. А Петер помнил день, когда тот родился, помнил те, полные смятения, секунды, когда он впервые услышал плач своего сына. Как держал на руках хрупкое голое тельце, поддерживал головку, помнил зажмуренные глазки и беспокойные крики… и когда они затихли. Как в первый раз осознал, как спокойно этому существу спать у него на руках. На что мы готовы в такие минуты ради детей? На что не готовы?

Но годы проносятся мимо. Отцам надо жить здесь и сейчас, но спортивные директора не могут себе этого позволить. Момент надо ловить, ибо детство – как мыльный пузырь: всего несколько мгновений радости. Но спортивные директора должны думать о следующем матче, следующем сезоне, дальше, вперед, вверх.

…Петер стоял, держа в одной руке две клюшки, в другой – теннисный мячик. Лео когда-то чуть плешь ему не проел, умоляя поиграть с ним в гараже. «Папа, может, выкатишь машину? Папа, а мы поиграем? Папа! Всего пять минут! Всего до пяти голов!» Петер сидел с пультом в руке, смотрел запись матча или, согнувшись над папками, подсчитывал на калькуляторе бюджет; он отвечал: «Сначала сделай уроки». После уроков оказывалось, что уже поздно. «Завтра», – обещал папа. «Конечно», – соглашался сын. Мужчины постоянно заняты; но мальчики растут, не дожидаясь их. Сыну нужно внимание отца ровно до того момента, как отцу понадобится внимание сына. Потом остается только думать: надо было чаще спать с ним рядом, чтобы его голова лежала у меня на груди. Чаще сидеть на полу, пока он играет. Обнимать его, пока он позволяет себя обнимать.

Петер постучался к Лео, и двенадцатилетний человек ответил, не открывая:

– Мм?

– Я тут… я выкатил машину из гаража, – с надеждой сказал отец.