Триумф христианства - читать онлайн книгу. Автор: Барт Д. Эрман cтр.№ 75

Барнс рассматривает и отвергает несколько альтернативных версий, в том числе и еще более «романтическую» теорию о том, что Крисп и Фавста в самом деле были любовниками. Она забеременела, его казнили, а Фавста погибла, пытаясь горячим паром вытравить плод ^[233]. Но Барнс эту версию не принимает. Реальных свидетельств такого адюльтера у нас нет; а для того, чтобы казнить сына, будущего претендента на трон, у императора могли быть и другие, вполне возможные и даже куда более распространенные причины. Барнс полагает: Фавста оболгала Криспа перед Константином, сказав, что он затевает заговор, для того, чтобы устранить его и очистить путь к престолу для своих сыновей. Константин поступил так, как обычно поступают в таких случаях тираны, – казнил сына. Но затем мать Константина, Елена, разоблачила интригу Фавсты. Страшась лютой казни, Фавста предпочла покончить с собой, сварившись заживо в перегретой бане. Быть может, не лучший способ самоубийства, но вряд ли в такой момент она могла мыслить ясно.

Но все это лишь догадки. Что произошло на самом деле и почему, – мы никогда не узнаем. Этой истории суждено остаться одной из загадок правления Константина, в целом относительно хорошо нам известного.

Для некоторых историков античности самой красноречивой подробностью последних дней Константина выглядит то, что он до последней минуты откладывал крещение. Неужто стал бы он так поступать, будучи предыдущие двадцать пять лет истинным христианином? Но мы уже видели, что христиане того времени вполне могли сознательно откладывать крещение – и нередко так и делали. Сын Константина, Констанций II – ревностный христианин, хотя и арианин, – поступил так же. Объясняется это просто: чем меньше нагрешишь после крещения, тем с большей вероятностью попадешь в рай, – поэтому многие христиане старались, чтобы на грехи у них осталось как можно меньше времени.

В прочих обстоятельствах кончины Константина ничего загадочного нет. На протяжении своего долгого правления Константину не раз приходилось сталкиваться с иноземной агрессией. В 337 году, когда персы на Востоке принялись «разминать мускулы», Константин решил в очередной раз вывести свою армию на границы. Поход решено было начать из Северной Палестины, что для Константина оказалось очень удобно: можно было по дороге заехать на Иордан и креститься там же, где крестился Иисус. Константин уже знал, что ему недолго осталось. Однако смерть пришла еще скорее, чем он рассчитывал. Едва отправившись в путь, Константин заболел и принужден был остановиться в Никомидии, в западной части нынешней Турции. Здесь он призвал к себе епископа Никомидийского и крестился на смертном одре. Умер он 22 мая 337 года. После него бразды правления империей приняли его сыновья, и династия Константина длилась вплоть до 363 года.

Подводя итоги правлению Константина, прежде всего стоит еще раз напомнить о том, чего Константин, вопреки мнению многих обычных людей и даже некоторых ученых, не делал. Он не сделал христианство официальной государственной религией Римской империи. По всей видимости, совершенно не возражал бы, будь у него такая возможность, – но возможности не было. Если наши цифры верны, то на момент обращения Константина в христианство его религиозные взгляды разделяли не более четырех из шестидесяти миллионов римского населения. Язычников было намного больше, – так что, скорее всего, навязывать им свою религию Константину и в голову не приходило.

Напротив, Константин не стремился обращать в христианство языческие массы: они продолжали жить и молиться богам так, как привыкли. Он проявлял примечательную открытость и терпимость к людям иных убеждений, особенно к тем, кто, как его отец, исповедовали ту или иную версию языческого генотеизма. Сам он был христианином, поддерживал Церковь и помогал ей, вмешивался в церковные дела, когда они угрожали единству, финансировал строительство церквей, давал льготы и послабления христианским клирикам, – и этим ограничивался. Все это было, в каком-то смысле, его христианским долгом; однако в том, чтобы объявлять вне закона языческие практики, закрывать храмы по всей империи или запрещать жертвоприношения, пусть даже ему лично глубоко отвратительные, он своего христианского долга не видел ^[234].

В годы правления Константина христианство пользовалось явной благосклонностью высшей власти, и членам элиты не требовалось быть гениями, чтобы сообразить: обращение в христианство определенно не повредит ни повышению по службе, ни карьере при дворе. Особенно верно это было для той части элиты, что выбирала своим жизненным путем церковное служение – и пользовалась всеми государственными льготами и привилегиями для клириков. В любом случае, Константин определенно предпочитал действовать убеждением, явным или скрытым, а не силой.

До сих пор мы говорили о том, чего не делал Константин. Но важнее обратить внимание на то, что он делал. Точно известно, что он обратился к Христу как единому богу в 312 году, в связи с битвой у Мильвийского моста, – хотя, по-видимому, полное понимание того, что такое христианская вера и чего она требует, пришло к нему гораздо позже. И все же это было подлинное обращение. С этого момента Константин посвятил себя тому, чтобы чтить и славить бога христиан. Не всегда это вполне ему удавалось, – если считать, что быть христианином означает любить врагов своих и подставлять вторую щеку. Что ж, Иисус, проповедуя в сельской Галилее, едва ли предполагал, что со временем у него появятся и такие слушатели. Константин был императором, – а это тяжкое бремя и огромная ответственность. Суровые законы и порой безжалостные решения были частью его работы.

Быть может, самым важным, что сделал Константин для будущего христианской Церкви, стало воспитание в христианском духе собственных сыновей. Эксперимент Диоклетиана с Тетрархией продержался недолго; идея передачи власти «по заслугам» оказалась мертворожденной. Константин вернулся к династическому принципу, которому более или менее следовали императоры с самого начала. В данном случае это означало, что высшая власть прочно перешла к христианам. За исключением племянника Константина, Юлиана, правившего девятнадцать месяцев (361–363), христианами были отныне все властители Рима.

Кроме того, важный прецедент создал Константин и своим решением вмешаться в дела церковные. В контексте Римской империи такое вмешательство было совершенно осмысленно. Каждый из предшественников Константина был pontifex maximus, верховным жрецом римской религии; носил это звание и сам Константин, хоть и был христианином. Римский император, как и римское государство, не просто не был отделен от религии, – он находился в самой ее сердцевине.