Дочь часовых дел мастера - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Мортон cтр.№ 119

Вечерняя гроза порядком потрепала розы, раскрывшиеся накануне, и их лепестки устилали траву под кустами, зато свежих цветков было так много, что глаза разбегались.

Вдоль каменной стены сада было полно ромашек, и Люси набрала целый пучок белых и розовых цветов с желтыми середками, стараясь срывать их как можно ближе к корню, чтобы потом, устроившись на открытом месте, где солнце уже высушило траву, сплести венок. Конечно, он скоро завянет, но Люси все равно получала удовольствие от того, что делала. Правда, она, кажется, не занималась ничем подобным прежде и, несомненно, в любое другое время сочла бы это занятие никчемной тратой времени. Но сейчас все изменилось. Раньше Люси сомневалась, хочет она позировать Феликсу или нет; теперь же начала проникаться общим возбуждением. Она никогда не созналась бы в этом никому – да и себе самой не могла объяснить свои чувства, – но из-за того, что ее решили снимать наравне со всеми, вдруг почувствовала себя настоящей, а не такой, как раньше.

Лили Миллингтон пришла к ним, когда они уже были в саду, и теперь тихо плела свой венок; Люси, скрестив ноги, сидела между кустиками незабудок и украдкой поглядывала на нее: между бровями Лили залегла легкая морщинка беспокойства. Торстон, собрав свои карандаши и альбом, помогал Феликсу со стеклянными пластинами и коллоидным раствором, которые предстояло отнести в лес вместе с палаткой и камерой. Не было только Эдварда и Фанни, и Люси подумала, уж не заняты ли они тем самым разговором, который обещал вчера Эдвард, провожая ее в спальню.

Феликс заявил, что начнет снимать в полдень, когда солнце светит особенно ярко, и все поспешно готовились к предстоящему событию.

До конца своих дней Люси не могла забыть, как все они выглядели тогда, в венках и старинных платьях, на зеленом лугу, пробираясь через высокую траву к лесу. Полевые цветы качались и шелестели, когда теплый ветерок ерошил их головки.

Они уже миновали амбар с молотилкой и почти дошли до реки, когда сзади раздался крик:

– Подождите меня! Я тоже хочу быть на фотографии.

Они обернулись и увидели решительно шагающую к ним Фанни. За ней шел Эдвард, мрачный как туча.

– Я хочу быть на фотографии, – повторила она, подходя ближе. – Я хочу быть Королевой Фей.

Феликс с деревянным триподом на плече потряс головой, ничего не понимая:

– Нет, Королевой Фей будет Лили. Все должно быть как на картине Эдварда. На выставке они будут рядом, дополняя друг друга. Как иначе доказать, что фотография ничем не уступает живописи? Но Фанни может быть одной из принцесс.

– Мы помолвлены, и я буду твоей женой, Эдвард. Значит, я должна быть Королевой Фей из твоей сказки.

Лили бросила взгляд на Эдварда:

– Она права.

– Тебя я не спрашивала, – заявила Фанни, презрительно приподняв губу. – Тебе платят за то, чтобы ты стояла в сторонке и выглядела дурой. А я говорю со своим женихом.

– Фанни, – начал Эдвард, старательно контролируя свой голос, – я же тебе говорил…

– Я потеряю идеальный свет, – сказал Феликс с ноткой отчаяния. – Королевой будет Лили, но, Фанни, ты можешь быть принцессой на первом плане. Клэр и Адель – по бокам.

– Но, Феликс…

– Адель, я все сказал. Свет!

– Люси, – обратилась к ней Клэр, – отдай свой венок Фанни, и начнем.

За долю секунды она обвела взглядом лица Клэр, Эдварда, Лили Миллингтон, Феликса и Фанни, повернутые к ней, и бросилась бежать.

– Люси, подожди!

Но Люси не стала ждать. Она швырнула венок на землю и так и бежала до самого дома, как маленькая.

Люси не пошла ни в свою спальню, ни в библиотеку, ни даже на кухню, где могла бы расправиться с оставшейся половиной бисквита «Виктория», который Эмма испекла в пятницу. Вместо этого она направилась в студию Эдварда в Шелковичной комнате. Даже стоя на пороге, она все еще не понимала, почему пришла именно сюда, чувствовала только, что идти ей больше некуда. Люси уже усвоила, что причины тех или иных своих поступков она понимает куда хуже, чем устройство двигателя внутреннего сгорания.

Войдя, она растерялась. Она запыхалась и была смущена своим недавним бегством. Ей было больно и оттого, что ее отвергли, и оттого, что она не смогла скрыть свою боль от других. А еще она устала, очень устала. Столько всего необычного происходило вокруг, и так много нужно было понять.

Не придумав ничего лучше, она опустилась прямо на пол, и, свернувшись в клубок, как кошка, стала жалеть себя.

Минуты через две с половиной ее взгляд, неустанно скользивший по полу комнаты, уткнулся в кожаную сумку Эдварда, прислоненную к ножке мольберта.

Сумка была новая. Подарок Лили Миллингтон брату на день его рождения; Люси даже ревновала его к этой вещи, так сильно Эдвард любил ее. А еще она была сбита с толку: ни одна натурщица еще не делала Эдварду подарка, тем более такого дорогого и изысканного. Но после увиденного прошлой ночью все стало понятнее.

Люси решила, что жалеть себя ей уже наскучило. Оскорбленное самолюбие уступило другой, куда более сильной страсти – любопытству. Она встала и подошла к сумке.

Расстегнув застежку, она откинула клапан. Внутри оказался альбом Эдварда, в котором тот рисовал в последнее время, деревянный пенал с карандашами и, неожиданно, кое-что еще. Коробочка из черного бархата, очень похожая на те, в которых мать держала подаренные отцом жемчуга и другие драгоценности: они лежали на ее туалетном столике дома, в Хэмпстеде.

Люси вынула коробочку из сумки и, дрожа от волнения, подняла крышку. Первым, что она увидела, были два листка бумаги, сложенные пополам и распрямившиеся, как только Люси откинула крышку. Билеты на пароход компании «Кунард», выписанные на имя мистера и миссис Рэдклифф, до Нью-Йорка, на первое августа. Люси все еще размышляла над возможными последствиями своего открытия, когда билеты упали на пол.

Увидев под ними большой переливчатый камень, Люси поняла, что была готова именно к этому. Эдвард не придумал драгоценность, которая украшала шею Лили Миллингтон на картине: он взял ее из семейного банковского сейфа. И наверняка без спросу – даже представить было нельзя, чтобы их дед, лорд Рэдклифф, дал согласие на столь вопиющее нарушение протокола.

Вынув из коробочки подвеску, Люси положила камень на ладонь, а тонкую цепочку обернула вокруг запястья. Тут она заметила, что слегка дрожит.

И оглянулась на портрет Лили Миллингтон.

Люси была не из тех девочек, которые сходят с ума по оборкам, кружевам и блестящим камешкам, но за две последние недели она ясно поняла, насколько велика дистанция между нею и красотой.

И подошла с украшением к зеркалу, висевшему над камином.

Мгновение она твердо смотрела на свое маленькое, такое обыкновенное лицо, а потом, решительно сжав губы, подняла камень за цепочку и приложила к ямке под горлом.