Дочь часовых дел мастера - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Мортон cтр.№ 121

Его рука инстинктивно взлетела к голове, и тогда Люси ударила его во второй раз, изо всех сил, а потом пнула в лодыжку.

Отшатнувшись, он зацепился ногой за стул и с грохотом полетел на пол.

– Быстрее, – сказала Люси, у которой гремело в ушах от ударов сердца. – Он скоро встанет. Надо успеть спрятаться.

Она взяла Лили Миллингтон за руку и повела по лестнице наверх. На площадке она отшвырнула в сторону кресло и на глазах у Лили нажала на деревянный подъем, открыв люк тайника. Несмотря на панический страх, Люси невольно испытала гордость, увидев, как удивилась Лили Миллингтон.

– Быстрее, – повторила она. – Он ни за что не найдет тебя здесь.

– Как ты?

– Быстрее.

– Но тебе тоже надо спрятаться. Он плохой человек, Люси. Недобрый. Он обязательно с тобой поквитается. Особенно теперь, когда ты его так обставила.

– Здесь мало места, но есть и другой тайник. Я спрячусь там.

– Далеко?

Люси помотала головой.

– Тогда беги туда, прячься и не высовывайся. Слышишь? Что бы ни случилось, Люси, сиди тихо, как мышка. Пока тебя не найдет Эдвард.

Люси пообещала, что так и сделает, и тут же закрыла Лили Миллингтон в потайной комнате.

Не теряя ни секунды, уверенная, что страшный тип в гостиной уже встает на ноги, она взлетела наверх, пробежала по коридору, отодвинула панель в стене и скользнула за нее. Потом задвинула панель изнутри и оказалась в полной темноте.

В тайнике время шло иначе. Сначала Люси слышала голос того человека – он звал Лили Миллингтон, – потом раздались другие звуки, далеко. Но она не испугалась. Глаза уже привыкали к темноте, и скоро Люси поняла, что она не одна здесь и что вокруг вовсе не темно; сотни маленьких огоньков зажглись повсюду, весело подмигивая ей из волокон дерева.

Она сидела и ждала, подтянув колени к груди и обхватив их руками, и ей стало вдруг так спокойно и хорошо в этом тайнике, что она даже подумала: может, сказка, которую рассказывает Эдвард, в чем-то правдива?

До сих пор мне иногда мерещится его голос, шепчущий мне прямо в ухо. Я отчетливо помню запах сыра и табака от его дыхания – вероятно, оставшиеся с ланча.

– Твой отец не в Америке, Берди. И никогда там не был. В тот день, когда вы должны были отплыть, его затоптала лошадь. А тебя к нам принес Иеремия. Сгреб тебя, лежавшую на земле, без сознания, и притащил к ма, а твоего отца бросил там, и его похоронил приют для бедных. Так что тебе повезло тогда. Иеремии тоже повезло, он с тех пор нужды не знает. Он всегда говорил, что ты умница, и ты его не подвела, деньжат ему заработала. Ты ведь не думаешь, что он на самом деле отправлял все эти деньги за океан, а?

Даже ударь он меня изо всех сил, мне и то не было бы так больно. И что характерно, мне совсем не хотелось с ним спорить. Ни на одну секунду я не усомнилась в его словах, потому что, едва услышав их, поняла: вот это и есть правда. Правда, которая сразу расставила все на свои места, и вся моя жизнь предстала в совершенно ином свете. По какой еще причине отец мог так долго не посылать за мной? Одиннадцать лет прошло с того утра, когда я очнулась в комнате над лавкой, торгующей птицами и клетками, и обнаружила рядом миссис Мак и всех остальных. Мой отец умер. И умер давно.

Тогда Мартин ухватил меня за запястье и потащил к выходу из Шелковичной комнаты. На ходу он шептал, что все будет хорошо, он все сделает как надо, не стоит грустить – у него есть идея. Мы возьмем «Синий», он и я, но не повезем его назад, в Лондон, как было задумано, а сами отправимся с ним за океан, ведь у нас есть билеты. В конце концов, Америка – земля новых начинаний, – так говорилось в письмах, которые каждый месяц приносил мне Иеремия.

Мартин имел в виду письма, которые читала вслух миссис Мак, – новости из Америки, от моего отца, выдуманные от первого до последнего слова. Да, от такого мошенничества действительно захватывало дух. Но кто я такая, чтобы бить себя в грудь и изображать невинную жертву? Я, мелкая воровка, притворщица, женщина, которая, ни минуты не сомневаясь, присвоила себе чужое имя.

Да я и сама обманула миссис Мак всего две недели назад, когда заявила, что хочу поехать с Эдвардом в деревню. По доброй воле миссис Мак ни за что не отпустила бы меня с ним, ни в Берчвуд-Мэнор, ни тем более в Америку. Со временем я стала ее самой надежной добытчицей, главным источником доходов, и, если я что-то успела усвоить за свою короткую жизнь, вот оно: люди быстро привыкают к деньгам, в том числе к тем, что достаются даром, – раз деньги сами пришли, значит так и должно быть.

Миссис Мак искренне верила в то, что и я сама, и все, что у меня есть за душой, – ее собственность. Вот почему я, чтобы вырваться из Лондона, представила поездку в деревню с Эдвардом как часть плана. Я обещала, что через месяц вернусь с таким богатством, какого они никогда не видели.

– Каким богатством? – сразу спросила миссис Мак, от которой общими словами было не отделаться.

Зная, что самая искусная ложь – та, которая ближе всего к правде, я рассказала всей семейке о планах Эдварда нарисовать меня с бесценным «Синим Рэдклиффом» на шее.

В тайнике было темно и очень трудно дышать. И еще тихо, до жути.

Я стала думать об Эдварде и о том, что делает Фанни там, в лесу.

Потом я вспомнила Бледного Джо и письмо о моем скором отъезде в Америку, отправленное ему из деревни; я добавила тогда, что он может долго не получать известий обо мне, но пусть не волнуется. К письму я приложила свою фотографию «на память», которую Эдвард сделал камерой Феликса.

Я вспоминала отца, ощущение его сильной руки, в которой тонула моя детская ладонь, и то неземное счастье, которое переполняло меня всякий раз, когда мы с ним отправлялись в очередное железнодорожное путешествие, в гости к захворавшим часам.

А еще я думала о матери, которая была как золотистый свет на поверхности моих воспоминаний – теплый, радостный, но всегда неуловимый. Помню один день из детства, который мы провели на реке, за нашим домом в Лондоне. Я уронила в воду ленточку, которой очень дорожила, и беспомощно смотрела, как течение уносит ее все дальше и дальше. Сначала я плакала, но мама объяснила мне, что такова природа реки. «Река, – сказала она, – величайший сборщик дани, взимающий ее с незапамятных пор; не брезгуя ничем, она принимает подношения у берегов и несет к бездонному морю, куда они канут навсегда. Река ничего тебе не должна, маленькая Птичка, так что будь с ней осторожнее».

И тогда я почувствовала, что даже в сплошной черноте тайника я слышу течение реки, что оно укачивает меня, усыпляет…

И услышала кое-что еще – тяжелые шаги по половицам и приглушенный досками пола голос:

– У меня билеты. – Это был Мартин, он стоял прямо над люком. – Куда ты подевалась? Надо только найти «Синий», и можно сматываться.

Вдруг раздался шум, внизу хлопнула дверь, и я поняла, что в дом вошел кто-то еще.