Подождать до рассвета - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ярославская cтр.№ 43

— Уже. Тут все до меня кто-то перевернул, — невозмутимо сообщил Олег. — Даже не поймешь: то ли квартиру хотели ограбить, то ли именно эту расписку искали. Она говорит, что ничего больше не пропало.

— Раз не пропало, значит, расписку и искали. Ладно, не приезжай, зачем ты без толку потащишься?

Он отключил связь, но тут же набрал новый номер.

— Катя, собери, пожалуйста, завтра к двум совещание. Всех начальников подразделений…

— Ильдар Камильевич, — пискнула секретарша, — вы же меня сегодня уволили.

— Извини, Катюша. Забудь, я погорячился, компенсирую в зарплату.

— Ну что вы…

— И позвони моей жене и сыну…

Алена со стуком поставила кофейную чашку на блюдце, встала и вышла.

Он вздохнул.

— Позвони Марии Владимировне, скажи, чтобы она завтра подъехала с Тимуром в офис.

— Я все сделаю, Ильдар Камильевич, — радостно отрапортовала Катя.

— Спокойной ночи.

Он кинул трубку за диванную подушку и пошел наверх искать Алену.

Она сидела на кровати, вся съежившаяся, и выглядела такой несчастной, что Ильдару снова стало стыдно. Он вдруг почувствовал к ней такую нежность, такое желание обнять, защитить! Такое желание обладать!.. Немедленно!

У него даже дыхание перехватило, и он не мог, да и не хотел понять, что же его так возбудило и разожгло. Что же с ним происходит? Ведь он действительно безумно ее любит! Все сомнения, все малодушные помыслы о побеге исчезают без следа, когда она рядом. Так близко…

И это безумие — с самого первого дня, с самого начала… Он так долго ждал, так долго сдерживался и сходил с ума…

Он сделал порывистый шаг к кровати, но Алена подняла на него огромные, прекрасные и такие грустные глаза, что их взгляд остановил Ильдара. Он закусил губы, зажмурился и встряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение и желание, но не смог. Опустился тяжело на кровать около Алены, обнял, прижал к своей груди ее голову, ласково перебирая мягкие волосы. И сердце его колотилось так, что вот-вот готово было выскочить.

— Я люблю тебя, — прошептала она тихо, почти неслышно из-за оглушительного грохота его сердца.

— Я тоже люблю тебя, — выдохнул Ильдар. — Очень люблю. Прости.

— За что? — удивленно спросила она, чуть отстранившись. — Я же вижу, я все понимаю… Ты не думай, я же знала, за кого выхожу замуж. Знала, что у тебя работа, проблемы, что все непросто, и ты не будешь принадлежать мне каждую минуту.

— Правда?

— Конечно, правда. Я пока мало чем могу тебе помочь сама. Может быть, когда-нибудь, когда я окончу университет, от меня будет больше толку. А пока я могу всего лишь любить тебя.

— Но это же и есть самое главное!

— И все-таки я могу в один миг решить все твои проблемы. Хочешь?

— Хочу! — почти крикнул он и готов был тут же сорвать с нее платье. Именно это могло бы сейчас решить все его проблемы.

— Да нет же, Ильдар, нет же! — засмеялась Алена, отползая в угол большой кровати. — Я о твоей работе!

— О работе?

Ему сейчас казалось, что он вообще не знает такого слова. Сердце его уже выросло до невероятных размеров, заполнило все тело, колотилось в ушах и в пальцах и в бедрах.

— Я познакомлю тебя с моим отцом, — говорила Алена, продолжая мягко отстраняться от него. — Он крупный бизнесмен, совладелец огромного межотраслевого концерна. Он тебе поможет, знаешь, ты можешь даже оставить на него контроль над твоей компанией, пока нас не будет здесь. Знаешь, он очень порядочный человек. Он никому не позволит причинить тебе вред.

— Кто? — не понял Каримов. — Какой отец, Алена? Ты же никогда не говорила…

— Я говорила, — она махнула рукой. — Только ты меня не слушал. Неужели не помнишь?

— Помню. Но ты говорила, что твои родители в разводе и в ссоре. Что твой отец живет в Москве.

— Ну да. Давным-давно, когда еще вся перестройка начиналась, он работал в администрации губернатора. А потом начался передел постов и должностей, папа здорово переругался с одним бандитом, то ли Сизовым, то ли…

— Сычевым?!

— Точно. Папе пришлось в двадцать четыре часа уехать из города, только чтобы в живых остаться. Мама его так и не поняла и не простила. До сих пор считает, что он нас предал и бросил. А этот бандит теперь — большой чиновник. Можно сказать, в папино кресло и сел. Мы последнее время мало с папой общались. Из-за их ссоры с мамой я и на свадьбу не могла его позвать. Меня бы мама ни за что не простила. У него же теперь другая семья. А сейчас он снова в Ярославле. Он здесь создает большой филиал. Знаешь, здание за цирком такое голубое?

— Концерн «Беллона»? — поразился Каримов.

— Да! — обрадовано закивала Алена. Мой папа — Валерий Беловский. А ты, может быть, с ним знаком?

— Вообще-то, нас друг другу не представляли…

— Вот я вас и представлю! Давай завтра?

— Давай. Давай!

Он наконец дотянулся до нее, ухватил за платье и через секунду повадил на кровать.

День прошел ужасно! И теперь, когда уже близилась полночь, Ольга Сергеевна Покровская чувствовала и обиду, и досаду, и страх. Решительно не с кем было ей поговорить и посоветоваться. Не с кем! Не было у нее ни родных, ни подруг. Приятельниц, называвших себя ее подругами, было множество. Но позвонить и рассказать обо всем, что случилось, спросить совета, искать утешения — не у кого. Разве ж это подруги?

Она сварила себе чашку крепкого кофе и села в кресло у телевизора. Третий раз подряд прощелкала все каналы, но ничто ее не заинтересовало. Ни на чем не задерживался взгляд, и ничто не отвлекало от грустных мыслей. Даже любимый кофе не радовал и пах как-то не особенно приятно.

Очень незаметно подкралась старость. Даже не подкралась. Как-то рухнула с дуба и завалила, всей своей тяжестью размазала по земле. Когда это случилось? Как и когда?

Это случилось сегодня. Сегодня она впервые осознала до конца, что похоронила единственного родного человека, своего сына.

Они никогда не были особенно близки. Ольга Сергеевна никогда раньше не жалела об этом и не считала себя виноватой. Какое-то время — даже наоборот: полагала, что сын виноват в ее несложившейся судьбе.

В юности она была бесподобно красива. На один из ее дней рождения Стасик заказал хорошему художнику ее портрет маслом с фотографии. Она фотографировалась в ателье, когда ей едва исполнилось двадцать. Портрет был чудным и висел теперь на стене в ее гостиной. К черно-белому изображению художник сам подобрал и домыслил краски, и Покровская была теперь уверена: да, в те годы она была именно такой, ясноглазой и чернобровой красавицей с сочными полными губами и нежно-персиковым румянцем.