Подождать до рассвета - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Ярославская cтр.№ 21

Возмущенная, она протиснулась к Ильдару Каримову и сильно дернула его за рукав.

— Ты с ума сошел! У тебя совесть-то есть или всю на деньги обменял?

Каримов устало посмотрел на Рокотову. В глазах у него стояли слезы.

— Ты о чем?

— Как ты похороны организовал?! На социальное пособие? Где ты только выискал эту фирму убогую?

— Маша, успокойся, — зашипел на нее Ильдар. — Да я только сунулся со своей помощью, меня его мамаша знаешь куда послала? Деньги, правда, взяла.

— Сколько ты ей дал? Сто рублей?

— Десять тысяч долларов!

— Серьезно? — оторопела Маша.

— Думаешь, я тут, над его гробом, шутить стану? Я сюда приехал — сам обалдел.

— Надо что-то делать.

— Что ты предлагаешь? Вынуть его из гроба и везти на джипе в другую похоронную контору?

— Господи, нет! Но надо же что-то…

— Успокойся. Давай как-нибудь это все переживем, а потом разберемся. Сейчас будет отпевание.

И действительно, в зальчик протискивался священник в мятой выцветшей рясе. Маша в ужасе широко раскрыла глаза: поп был маленький, едва ли выше ее плеча, толстый и хромой. Левый глаз его страшно косил. Она с содроганием перекрестилась и отступила за спину Каримова.

Около гроба слышались какие-то пререкания, которые становились все громче. Маша прислушалась: какая-то женщина спорила с хромым попом о стоимости отпевания.

— Шайтан ее возьми! — процедил Ильдар и в один большой шаг оказался у гроба, отстранив сухонькую пожилую женщину в черном кружевном платке. Маша видела, как он, не считая, сунул в руку попу деньги.

— А еще по шесть рублей свечки, — высоким неприятным голосом протянул священник.

Каримов сунул еще купюру, выхватил у него из рук всю охапку тонких восковых свечей и оглянулся, не зная, что с ними теперь делать.

Маша взяла из его рук свечи и стала раздавать их всем присутствующим.

— Надо бы об лампадку зажечь, — прошептала секретарша Ильдара Катя.

Лампадки нигде никакой не было. Мужчины стали чиркать и щелкать зажигалками. У гроба в голос завыла сухонькая женщина в черном платке, мать Стаса Покровского. Поп начал отпевание, под нос бормоча молитвы и изредка обходя гроб, размахивал чадящим кадилом.

Вскоре Маше стало дурно от духоты и повисшего в зале дыма. Наконец отпевание закончилось, все стали по очереди подходить к гробу и прощаться. В помещение протиснулись четверо жуткого вида мужиков в замызганных куртках — выносить.

Тут как-то само собой получилось, что церемонию взяла в свои руки Катя. Велела другой сотруднице из офиса Ильдара взять цветы, распорядилась, кто понесет венки. Вложила в руки покойного крест и иконку. Домовину накрыли тяжелой крышей и заколотили со всех углов. Страшные мужики подступили было к гробу, но их тут же оттеснили коллеги и друзья Стаса. Его несли не пьяные могильщики, а по-настоящему близкие люди. Кто-то вел картинно падавшую и заламывавшую руки мать Покровского.

— Как-то она рыдает… — начала Маша.

— Ненатурально, — закончила Катя.

— Ой, нехорошо так говорить, — спохватилась Рокотова.

— Да что там! — махнула рукой секретарша. — Его же не мать, а бабушка вырастила, пока мать по мужикам скакала. Мать про него только тогда вспомнила, когда он богатым стал.

— А ты откуда знаешь? Ты же молодая еще…

— Мне сам Станислав Сергеевич говорил. Она ему и на работу часто звонила, все денег требовала. И в понедельник первым делом прискакала его «дипломат» забрать. Надеялась, наверное, что там деньги.

— Забрала?

— Нет, его милиция изъяла. Ей только запасные ключи от квартиры достались, у него в столе лежали.

Автобус тоже был заказан один и очень маленький, к счастью, почти все были на машинах. Машу тоже усадили в чей-то автомобиль. Рядом с нею оказалась Лара Есакян.

Если может быть на свете воплощение горя, то это и была Лара. У нее были почти остекленевшие, пустые и темные, как безлунная ночь, глаза. Едва машина тронулась, Лара стала заваливаться на бок, она потеряла сознание. Пришлось останавливаться и приводить ее в чувство. Потом всю дорогу до кладбища Маша Рокотова держала ее за руку и периодически встряхивала за плечо.

Они проехали все кладбище и остановились на самом краю, почти у леса. Маша поторопилась выбраться из машины. На склоне пологого оврага в ряд были вырыты полтора десятка готовых могил. В них едва ли не до половины ямы стояла вода, жидкая грязь оплывала по краям.

Из своего джипа выскочил Каримов и, размахивая руками, влетел в автобус, не давая никому выйти. Через минуту вся процессия снова тронулась назад, к выезду с кладбища.

— Куда это мы? — спросила Маша, снова садясь в машину.

— В контору, — догадавшись, ответил водитель. — Не в это же болото класть!

Через полчаса для Стаса Покровского нашлось место на центральной дорожке, совсем недалеко от конторы, в элитной, если так можно сказать, части кладбища. Откуда-то появились еще венки, а когда могилу засыпали, тут же установили кованую ограду и все внутри нее завалили живыми цветами.

Мать Покровского стояла в стороне с поджатыми губами и с ненавистью смотрела на Ильдара Каримова. Маша Рокотова с трудом поддерживала под руку Лару и вовремя заметила, как внимание старухи переключилось с Каримова на молодую армянку. Испугавшись, что сейчас разразится скандал, Рокотова потащила Лару к машине.

На поминках друзья и сослуживцы Стаса были буквально четверть часа: мест в заказанном кафе не хватило и на треть приехавших. За столом остались только родственники, остальные отправились поминать Покровского в ресторан.

Маша Рокотова вместе со всеми не поехала, проводила домой Лару и созвонилась с Иловенским.

Они пообедали в маленьком кафе и поехали выбирать платье для завтрашнего выхода. Павел вел Машу так уверенно, будто точно знал, где именно стоит это платье в ее городе покупать. Рокотова салона, в который Павел ее привел, вообще не знала.

— Ты-то когда успел найти этот магазин? — изумилась она, когда их усадили на светлый кожаный диванчик и принесли по чашке ароматного кофе.

— Я не искал, я спросил в секретариате вашего мэра, мне подробно объяснили и даже нарисовали план, — он вытащил из кармана смятую бумажку. — По-моему, тебе надо взять вот это белое платье.

Он указал на девушку, облаченную в пышный наряд с глубоким декольте. Маша поморщилась.

— Паш, я не люблю белый цвет, и, вообще, на свадьбе в белом должна быть только невеста.

— Простите, — смущенно наклонилась к ее плечу девушка, которая подала кофе, — а вы разве не невеста?